§ 47. Теория стадийного развития. 1. До 1935 г.

1) Эта теория — центр теоретических построений Лысенко, основание его известности и наименее оспариваемое из его построений. Она тесным образом связана с рекомендованным Лысенко процессом яровизации, а это понятие прочно вошло не только в советскую, но и в мировую науку (на английском языке — вернализация).

В Советском Союзе с самого начала работ Лысенко эта теория была поддержана нашими выдающимися учеными академиками Н. И. Вавиловым, Н. А. Максимовым и другими. Об этом вкратце говорилось еще в первой главе, сейчас полезно вспомнить, как была отражена эта теория в уже цитированном издании (под редакцией Н. И. Вавилова) «Теоретические основы селекции растений» (т. I, 1935), в котором участвовало 26 авторов. Имя Лысенко упоминается как в предисловии (с. 15), так и в ряде других мест, и везде с большой похвалой. Приведу некоторые, наиболее яркие места. На с. 365 цитируются слова Н. И. Вавилова в докладе на конференции по планированию генетико-селекционных работ: «Может быть, ни в каком разделе физиологии растений не происходит таких серьезных сдвигов, как в этой области (т. е. в вегетационном периоде). Мы считаем в этом отношении работу Т. Д. Лысенко выдающейся. Сравнительно простая методика яровизации, возможность широкого < производственного применения ее открывают широкие горизонты. Исследования мирового ассортимента пшеницы и других культур под действием яровизации вскрыло факты исключительного значения. Мировой ассортимент пшеницы под влиянием простой процедуры яровизации оказался совершенно видоизмененным».

В основной статье «Ботанико-географические основы селекции» Н. И. Вавилов пишет (с. 72, с. 58 отд. оттиска): «…метод яровизации, установленный Т. Д. Лысенко, открыл широкие возможности в использовании мирового ассортимента травянистых культур. Все наши старые и новые сорта так же, как и весь мировой ассортимент, отныне должны быть исследованы на яровизацию, ибо, как показывает опыт последних лет, яровизация может дать поразительные результаты, буквально переделывая сорта, превращая их из не годных для Данного района в обычных условиях в продуктивно высококачественные формы. Так, например, озимые сорта ячменей, которые в обычных условиях Ленинграда не могут быть выращиваемы, ибо при посеве весной не выколашиваются, а при посеве осенью гибнут за зиму, при яровизации не только выколашиваются нормально в условиях Ленинграда, но некоторые из них побили по урожайности лучшие северные селекционные сорта яровых ячменей.

…Некоторые из яровизированных сортов льна-долгунца дали превышение по длине стеблей. Мы, несомненно, находимся накануне ревизии всего мирового ассортимента культурных растений, включая и весь наш основной ассортимент селекционных и местных сортов в смысле их реагирования на яровизацию. Метод яровизации является могучим средством для селекции по многим травянистым культурам, позволяя возделывать в наших северных условиях южные субтропические формы, в обычных условиях не могущие произрастать. Опыт последних лет по применению яровизации в Хибинах, за Полярным кругом и в Ленинграде, на огромном материале по различном культурам показал исключительные возможности использования мировых ассортиментов для целей селекции с применением яровизации. Впервые перед нами предстала в живом виде в условиях Ленинграда вся мировая коллекция сортов ячменя, включая озимые и яровые поздние формы, которые в обычных условиях никогда под Ленинградом не могли быть доведены до колошения.

Для подбора пар при гибридизации учение Лысенко о стадийности открывает также исключительные возможности в смысле использования мирового ассортимента».

Я привел эту длинную цитату, чтобы показать, что уже в 1934 году (книга сдавалась в набор с 6 ноября 1934 г. по 2 января 1935 г.), т.е. вскоре после рождения теории стадийного развития, эта теория, и прежде всего метод яровизации, были широко использованы Н. И. Вавиловым и его школой, и им была намечена грандиозная программа дальнейшей работы этим методом.

В этом же сводном труде указано: 1) на значение «замечательных» работ Лысенко по стадийности для выявления значения внешних условий для развития организма (с. 370—371, статья B. С. Федорова и И. М. Еремеева); 2) о возможности совмещения скороспелости и продуктивности (с. 388—389, те же авторы; с. 561 — статья Н. Ф. Деревицкого); 3) о том, что теория стадийного развития может дать очень много в понимании некоторых сторон явления гетерозиса (с. 452, статья М. И. Хаджинова); 4) о перспективе в значительной мере сократить продолжительность отбора (с. 574, статья М. И. Хаджинова и Б. А. Паншина).

Высокую оценку теории стадийного развития дает в этом труде и известный генетик и селекционер А. Ф. Сапегин в статье «Значение яровизации для фитоселекции». Он указывает (с. 807), что стремление физиологов, в особенности Лысенко, заставить озимое растение развиваться при весеннем посеве, привело в конечном итоге к концепции стадийности развития растения: «Они привели к учению, слабенький зачаток которого находим у Гасснера, но которое по-настоящему правильно и широко было впервые поставлено Лысенко, к учению о том, что развитие растений складывается из отдельных, качественно различных стадий, — стадий не в том понимании, как их раньше знали агрономы, как, например, стадия кущения, выколашивания, цветения и т.д.; не как стадии, определяемые по внешним морфологическим характеристикам в момент оформления, но как особые состояния, как особые качественные смены в развитии растения, которые характеризуются каждая своими специфическими внутренними процессами, нам еще не известными».

Сапегин указывает (с. 808), что «самой сущности внутренних яровизационных процессов мы еще не знаем, углубленной теории развития растения, как теории самих этих внутренних процессов онтогенеза, еще нет. Мы имеем пока только общее понимание стадий как изменения каких-то внутренних стадий и отношений, о которых судят пока только по изменению отношения растения ко внешнему».

Сапегин приводит без критики данные по производственным опытам с яровизацией (с. 811—812) и приходит к выводу, что яровизация дает среднюю прибавку в 10—15%, т.е. столько же, сколько дает начальная селекция, выведение чистых линий из готовых, имеющихся в природе сортов смесей. На с. 813 Сапегин пишет, что яровизация должна быть немедленно и решительно (разрядка Сапегина) учтена селекционерами, «ибо затратить 8—12—15 лет работы для того, чтобы вывести сорт, который будет побит другим сортом благодаря искусственной яровизации, — перспектива слишком неприятная».

Упоминается с полным одобрением Лысенко в статье Л. И. Говорова («Селекция на зимостойкость», с. 849) и в статье А. П. Басовой, Ф. Х. Бахтеева, И. А. Костюченко, Е. Ф. Пальмовой «Проблема вегетационного периода в селекции» (с. 877, 881, 888).

А. А. Сапегин свою статью заканчивает словами: «Если концепция стадийности развития, даже только внешне оконтуренная, уже имеет большое теоретическое и практическое значение, то углубление во внутреннюю сущность процессов, составляющих отдельные стадии развития различных типов растений, обещает такие огромные сдвиги в наших возможностях управлять им, что проблема развития должна привлечь к своему скорейшему всестороннему изучению всю советскую биологию» (с. 817).

Мы видим, таким образом, что новая стадийная теория развития приобрела горячее сочувствие у наших ведущих биологов, ботаников и селекционеров за рекордно короткий срок. Ведь нашумевший опыт отца Т. Д. Лысенко, Д. Н. Лысенко произошел весной 1929 года (Лысенко. Стадийное развитие растений, 1952, с. 250), основные положения гипотезы «озимости» растений (в противоположность методу «холодного проращивания» Гасснера и Н. А. Максимова) были зачитаны Т. Д. Лысенко на Всесоюзном генетическом съезде в Ленинграде в январе 1929 года (там же, с. 202 и 204). И уже в 1934 году подводятся предварительные итоги чрезвычайно широкой проверки взглядов Лысенко, и ряд ученых, в том числе наши ведущие ученые, занимавшие тогда командные посты в науке, развертывают обширную программу исследований на базе новой теории.

Как же могло случиться, что горячо приветствовавшие Лысенко ученые оказались в числе его врагов и почему они вызвали такой его гнев?

Из просмотра книги «Теоретические основы селекции растений» можно усмотреть на это три причины:

1) Все авторы школы Н. И. Вавилова, приветствуя теорию стадийного развития, отнюдь не усматривали в ней принципиального противоречия с менделистской генетикой, хотя они вовсе не догматизируют последнюю; не мог я заметить также попыток связать селекцию с идеализмом, материализмом, диалектикой, метафизикой и другими идеологическими установками;

2) В некоторых статьях (и, насколько мне помнится, это именно вменялось в особую вину этому изданию) совсем нет упоминаний ни о Мичурине, ни о Лысенко; это имеет место, например, в двух статьях М. И. Розановой («Принципы классификации культурных растений» и «Проблема пола у высших растений») и в статье В. Е. Писарева «Инцухт». Правда, содержание этих статей и не имело отношения ни к Мичурину, ни к Лысенко, но Лысенко требует, чтобы его имя упоминалось при всех возможных и невозможных случаях.

3) Наконец, в чрезвычайно корректной форме А. Ф. Сапегин позволил себе разойтись кое в чем с Лысенко. Не говоря уже о некоторых различиях в терминологии, Сапегин указал, что. концепция стадийного развития вовсе не является чем-то принципиально новым, хотя большая заслуга Лысенко не только не умаляется, но очень сильно выпячивается (с. 810): «Концепция стадийности развития и установление того, что момент детерминации и момент осуществления разделены иногда большим отрезком времени — эта концепция давно уже известна для онтогенеза животных, как основная краеугольная, но для онтогенеза растения такая концепция в ясной и четкой форме впервые развита в работах Лысенко, синтезировавшего также и результаты исследований Алларда, Гарнера, Максимова, Разумова, Любименко и др.» (подчеркнуто — разрядка у Сапегина А. Ф.)

Сапегин не склонен к догматизации, и в примечании на с. 811 на основании безразличия для некоторых сортов (в жизненных, конечно, пределах) температуры или света — темноты указывает, что мы пока не имеем доказательного ответа на вопрос, проходят ли эти растения эти стадии при любых условиях или же у них выпадают одна или обе стадии.

Кроме того, Сапегин высказывает несколько критических замечаний по вопросу об использовании яровизации при отборе родительских пар для скрещивания (с. 813—814). Вполне приветствуя предложенный Лысенко метод получения скороспелых сортов, Сапегин однако добавляет: «…нужно, конечно, заметить, что нам нужен сорт не только скороспелый, но и устойчивый, и урожайный, и высококачественный по продуктам, и т.д. и т.д. К тому же сочетаются не признаки, но гены, а генетическая база сортовых особенностей очень сложна, и в расщеплениях, и в разных сочетаниях, в новых соотношениях генов получается не просто какая-то средняя арифметическая или сумма — получаются новые связи между генами, новые качества, следовательно, новые признаки и свойства. Теория и практика старых селекционных учреждений учат, что здесь приходится ожидать всяких неожиданностей, всяких новых, не предусмотренных сортов. Таким образом, предложение Лысенко необходимо принять во всех тех случаях, когда одним из основных ведущих свойств является длина вегетационного периода. Но предложение Лысенко не универсально, не панацея. Мы ведь знаем только пока две стадии развития растения, да и то лишь в первом, поверхностном подходе.

Внутренняя сущность этих двух стадий еще совершенно темна, генетически они также еще не изучены, а других стадий мы не знаем пока даже с поверхности. Поэтому было бы слишком неосторожно совершенно выключать из скрещиваний биотипы, оказывающиеся при пробе по методу Лысенко не в первых рядах».

Далее совершенно ясное: теория стадийного развития была сразу чрезвычайно высоко (даже чрезмерно высоко) оценена нашими выдающимися учеными, но Лысенко было важно не дружеское содействие на равноправных основаниях, а безоговорочная капитуляция. Никаких ограничений, никакой, самой дружеской и корректной критики Лысенко по своей натуре не терпит, и это его свойство проявилось сейчас с полной отчетливостью. Его ближайший соратник по сессии ВАСХНИЛ, Турбин, подвергся совершенному отлучению и причислению к разряду вейсманистов—морганистов, хотя Турбин и сейчас — по крайней мере, на 90% — лысенковец, В этой связи полезно вспомнить и отношение Мичурина к Лысенко и внести некоторую поправку в мое изложение в конце 40-го параграфа. Как уже приведено в этом параграфе, Мичурин только раз упоминает имя Лысенко в главе «Фотопериодизм» (т. I, с. 642—643, а также с. 102) как продолжателя работ Гарнера и Алларда. Статья опубликована впервые в 1934 году, почти одновременно с книгой «Теоретические основы селекции», и, как мы видим, оценка Мичуриным касается только одной стадии, световой, и совсем не упоминается тепловая стадия. Оценка Мичуриным деятельности Лысенко гораздо более скромна, чем оценка Н. И. Вавиловым и его школой.

Из биографии Мичурина, написанной Бахаревым (отношения к Лысенко указаны на с. 100—102), можно было сделать вывод, что Лысенко с Мичуриным не встречался: так я и написал в § 40. Здесь я, видимо, ошибся. Из полученных позднее, весьма заслуживающих доверия сведений я узнал, что Лысенко раз посещал Мичурина, но разговор вскоре принял настолько острый характер, что Мичурин его прекратил. Поэтому в биографиях (которые, как известно, пишутся у нас по образцу старых житий святых) этот неудобный факт опускается.

Резюмируя этот параграф, можно сказать, что теория стадийного развития Лысенко вместе с его методом яровизации знаменует завершение и синтез двух направлений в физиологии растений, показавших, что такие важные факторы, как температура и свет, могут оказывать не только положительное (это было известно и раньше), но и отрицательное влияние на ход важнейших процессов развития растений: в отношении температуры предшественником Лысенко является Гасснер, в отношении света (фотопериодизм) — Гарнер и Аллард; в этой области до Лысенко работал также Н. А. Максимов. Так как это учение продолжало генеральную линию развития физиологии растений и открывало большие практические перспективы, то оно было горячо поддержано крупнейшими нашими учеными — Вавиловым, Максимовым, Сапегиным и другими, наметившими огромную и разнообразную программу работ. Но диктаторские стремления Лысенко, головокружение от успехов и умеренная критика его со стороны крупных ученых привели его к созданию нового направления в науке, якобы принципиально отличного от идеологически враждебного старого, «реакционного». Воспользовавшись смертью Мичурина и М. Ф. Иванова, последовавшей в том же 1935 году, он в дальнейшем использовал их как своих единомышленников, а для большей неуязвимости своей позиции приклеил своим противникам ярлыки метафизиков и идеалистов.

Для всякого понимающего, конечно, ясно, что ярлык приклеен совершенно искусственно (подробнее об этом в соответствующей главе). Но кое-кто, например академик Топчиев, эту басню склонен повторить и в 1955 году.

До 1935 года, таким образом, была согласная работа ботаников в области теории стадийного развития. С этого года Лысенко резко отмежевался от «вейсманистов-морганистов», и это отмежевание все прогрессировало и завершилось, наконец, сессией ВАСХНИЛ. Сейчас прошло уже двадцать лет, и любопытно проследить судьбу этой теории. Если школа Вавилова мешала развитию теории, то надо ожидать, что после этого размежевания будут достигнуты большие успехи, чем до размежевания.