§ 59. Вегетативные гибриды. 5. Заключение

Такими настоящими вегетативными гибридами претендуют быть гибриды у пасленовых, полученные Глущенко; некоторые формы, полученные Цициным, о котором уже была речь в § 33, и, наконец, прививочные гибриды у тыквенных.

Наиболее полное изложение мы имеем в цитированных уже в § 33 работах Глущенко и Цицина. Сводка Глущенко содержит огромное количество интересных наблюдений чрезвычайно разнообразного характера. Разобраться в этом хаосе не легко, но один вывод (на что уже было указано в § 33) совершенно ясен. При вегетативной гибридизации, не сводимой к химерам, наблюдается крайнее разнообразие потомства с одной стороны, и очень сильные изменения хромосомного аппарата, вплоть до абортивности пыльцевых зерен. Провизорно, до основательной критической и экспериментальной ревизии этих фактов можно сделать следующее заключение.

Вегетативные гибриды у Глущенко характеризуются нарушением редукционного аппарата. Поэтому, видимо, они являются не вегетативными гибридами в собственном смысле слова, а мутациями, вызванными прививкой, подобно тому как мутации вызываются действием колхицина, радиоизлучений и пр. В пользу чисто гибридного характера полученных растений (а также интереснейшего цифомандро-томатного гибрида Н. В. Цицина) приводятся те соображения, что у гибрида получается не только беспорядочная изменчивость (хотя она и имеет место), но также и то, что появляются признаки другого родителя. Но внешние факторы, заведомо лишенные свойства наследственности данного организма, могут вызвать появление латентных признаков. Давно известно появление доминирующего признака у двойного рецессива под влиянием паразитирующего грибка. Представим себе, что такой двойной рецессив (у которого обычно доминирующий признак не появляется) будет привит к растению с доминирующим признаком и у него появится этот доминирующий признак под влиянием грибка, которым он заразится от подвоя: не зная провоцирующего действия грибка, мы сочтем этот факт за доказательство вегетативной гибридизации.

Резюмируя кратко разбор данных о вегетативной гибридизации, можно сказать:

явление вегетативной гибридизации продолжает оставаться относительно редким; культурные сорта под влиянием диких подвоев не ухудшаются (с этим согласен и Турбин, с. 128);

практическое значение вегетативной гибридизации в селекции совершенно ничтожно, если не равно нулю; Турбин упоминает о каком-то рекордно скороспелом сорте томатов, выделенном Авакяном (с. 142); утверждение Турбина (с. 128), что почти все лучшие сорта Мичурина были созданы при сочетании метода половой и вегетативной гибридизации, совершенно не соответствует действительности, так как даже классический пример — Ренет бергамотный не является вегетативным гибридом;

то, что в современной некритической литературе называется вегетативным гибридом, есть чрезвычайно гетерогенный комплекс, в котором можно выделить четыре существенно различных категории:

а) попавшие сюда просто по недоразумению, как Ренет бергамотный, и совершенно не связанные с прививками: недоразумение обычно объясняется игнорированием распространенности так называемой гомологичной изменчивости (по Н. И. Вавилову);

б) случаи взаимного влияния двух компонентов, не имеющие никакого отношения к гибридизации, подобно тому как приобретение молоком вкуса полыни от кормления коровы полынью никакого отношения к гибридизации не имеет; сколько бы поколений мы ни кормили корову полынью, мы не получим гибрида между коровой и полынью — так, сколько бы поколений мы ни прививали грушу на айву, гибрида между грушей и айвой мы не получим;

в) настоящие химеры, т.е. сращение двух компонентов с сохранением гистологической обособленности обоих компонентов;

г) мутации, вызванные прививкой, связанные с реконструкцией (тетраплоиды) или иными изменениями хромосомного аппарата.

Все эти категории ни в коей мере не противоречат хромосомной теории наследственности.

Вместо критического анализа различных явлений, связанных с гибридизацией, Лысенко и его последователи предпочитают смешивать в одно самые разнородные явления. Например, Д. А. Долгушин (1949), изложив результаты опытов по переделке озимой пшеницы в яровую путем воспитания и указав, что потомство переделываемых растений разнообразно по окраске и строению колоса, остности, опушению и т.д., пишет (с. 11): «Некоторые растения ведут себя как настоящие половые гибриды между озимыми и яровыми формами, давая разнообразие в потомстве по этому признаку. Но ведь их никто раньше не скрещивал: все они получены от растений одного и того же сорта чистой озимой пшеницы. Из этого следует, что самая природа гибридности не является чем-то таким, что исключительно присуще половым гибридам, полученным в результате слияния двух разных по своей природе половых клеток. Такая двойственность в природе растения — не что иное как так называемая расшатанная наследственность, которая может быть получена и при помощи половой гибридизации, и путем вегетативного сращивания двух, даже трех пород, и путем воспитания подобного тому, о котором только что шла речь».

Но если гибридные организмы так легко получаются путем простого изменения условий (ведь при опытах переделки действуют только обычными факторами — температурой и влажностью), то почему так мало «расшатанных» организмов и в природе, и в культуре? Ведь большое число растений и животных занимают огромные ареалы, в пределах которых условия могут быть чрезвычайно различными, и, однако, они стойко сохраняют не расшатанную наследственность. Этот способ рассуждения характерен для лысенковцев: берут небольшое количество небезынтересных, но критически не продуманных фактов, на этом основании строят не теорию, а какой-то слабенький зачаток теории с полным игнорированием всего огромного накопленного научного багажа, и этот эмбрион теории предъявляют как единственно научное объяснение. Действительно крупные ученые, революционеры в науке, достигали своей цели преобразования той или иной науки путем использования накопленного материала в новом свете, путем преодоления, а не путем игнорирования. Лысенковский же метод — это метод чистейшего вандализма в науке.

И верно ли, что только упорная защита хромосомной теории заставляет «вейсманистов-морганистов» отрицать возможность настоящих вегетативных гибридов в смысле передачи наследственных качеств другого компонента при помощи пластических веществ, соков и т.д. (Турбин, с. 130). Ведь и Турбин считает (с. 124), что вегетативные гибриды не только представляют непреодолимое препятствие для хромосомной теории наследственности, но что они являются лучшим, наиболее убедительным доказательством правильности мичуринской генетики. Нет, неверно: спор идет не между сторонниками и защитниками хромосомной теории, а между учеными, осознающими все биологическое научное наследство, и людьми, не желающими понимать, о чем идет речь. Ведь тут речь идет не только о хромосомах, но обо всей протоплазме. И для Турбина ясно, что «подвой и привой не обмениваются ни хромосомами, ни протоплазмой, ни какими-либо другими органоидами своих клеток» (с. 130); так при чем тут хромосомная теория?

Приняв «мичуринскую генетику» в смысле Лысенко и Турбина, мы должны будем отказаться и от мнения, что жизнь обязательно связана с белками, так как оказывается, что одно из важнейших свойств организма живых организмов — наследственность — связано не только с белками. Речь идет не о ревизии хромосомной теории, а о ревизии одного из основных положений биологии. Конечно, и это положение — не догмат, и при наличии достаточных оснований мы имеем право и его развивать, но именно при наличии достаточных оснований. Я знаю понаслышке, что существуют ученые (насколько мне помнится, например, А. Мейер), которые утверждают, что белки не являются субстратом жизни, но они так и пишут. Лысенко же и лысенковцы под видом критики хромосомной теории критикуют гораздо более широкое положение биологии, игнорируют огромные комплексы фактов, а в свою защиту приводят лишь ворохи гетерогенных, не связанных друг с другом фактов, критически вовсе не проверенных.

Как же надо понимать дальнейшее изучение вегетативных гибридов? Во всех тех случаях, где при прививках наблюдаются явления, напоминающие гибридизацию, необходимо тщательно установить, не проявляются ли подобные же явления при воздействии иных факторов неспецифической природы. Я далек от того, чтобы знать всю современную литературу по прививкам, но, насколько мне помнится, были высказывания о так называемых ядерных химерах, т.е. о результате слияния двух соседних клеток разных видов на границе между тканями этих видов. Доказаны ли такие явления или нет, я сказать не могу, но таким путем принципиально можно получить настоящий вегетативный гибрид в полном согласии с обычным пониманием наследственности и даже с хромосомной теорией наследственности. Если же будут получены вегетативные гибриды при полном исключении указанных выше объяснений, то, конечно, придется подумать о реорганизации наших биологических представлений (такая реорганизация назрела с многих точек зрения), но эта реорганизация не использует тот идейный сумбур, который вместо теории предлагает Лысенко и те, кто с ним.

Уже после написания параграфов о вегетативной гибридизации я прочел статью Д. В. Лебедева «Новые Данные к вопросу о вегетативной гибридизации» (Ботанич. журнал, 1955, т. 40, № 4, с. 603—604). В ней изложена обширная работа президента Академии с-хоз наук Германской Демократической Республики Ганса Штубе, который, работая с томатами, пришел к полному отрицанию вегетативной гибридизации. Шумиху, связанную с дискуссией по вегетативной гибридизации, Штубе просто не рассматривал.

Меня, конечно, очень удовлетворяет то, что я пришел к отрицанию доказательности доводов в пользу вегетативной гибридизации на основании изучения мичуринской литературы, не зная работы Штубе и работы Беме по тому же вопросу. Штубе кончает свою работу указанием на беспочвенность обвинения, выдвинутого Лысенко по адресу генетики, что они (генетики) не производят опытов по вегетативной гибридизации из боязни получения вегетативных гибридов.

Ясно также, что самонадеянное утверждение Лысенко, приведенное в начале § 55, что «у нас теперь уже никто не отрицает возможности получения вегетативных гибридов и … что ни один мыслящий биолог в нашей стране не может теперь принять хромосомную теорию наследственности», соответствует только желаемому для Лысенко, а отнюдь не действительному состоянию.