Мой старый рюкзак без имени

В середине 1993 года мне нужно было отправиться на нефтяные промыслы Прюдобей, а оттуда пройти пешком вверх по Колвиллу до предгорий хребта Брукса.

В США я сразу же столкнулся с характерной особенностью – очень высоким качеством рюкзаков и очень высокой ценой на них же (хорошие рюкзаки здесь стоили двести пятьдесят, а то и триста долларов). Последнее обстоятельство меня тормозило – денег было немного. Но относился я к цене с пониманием – давно зная, как трудно сконструировать и сшить по-настоящему хороший рюкзак.

Мой старый рюкзак без имени…

И вот, уже отчаявшись (точнее – приготовившись платить много денег), я в самом что ни на есть ширпотребовском универмаге Carr's увидел рюкзаки, стыдливо сброшенные в «могучую кучку» в углу универмага.

На рюкзаках не было никаких ярких лейблов. нигде не светился горделивый бренд, на подшитом куске капрона значилось «Made in China/Taiwan».

На первый взгляд рюкзак производил довольно благоприятное впечатление – грамотная подвеска, внутренний каркас, вентилируемая спинка, кордура, наличие перегородок. дождевик и даже съёмный карман, выполненный в виде маленького ранца – «рюкзака одного дня». Объём был близок к оптимальному для меня – около семидесяти литров.

Из очевидных недостатков можно было заметить два – клапан закрывался на одну (правда, очень широкую) лямку, пришитую посередине, и молнии были с мелким зубом, пластиковые и без названия производителя.

Сразу же скажу, что наличие лишь одной широкой лямки искупалось размерами верхнего клапана – он был очень велик и прикрывал не только горловину, но и полрюкзака. Молния же на «однодневном рюкзаке» полетела сравнительно быстро – года через три активной эксплуатации.

Этот рюкзак стал моей основной экипировкой почти на десять лет.

В те моменты, когда мне предстоял ответственный переход, при котором можно было обойтись небольшим грузом, я однозначно предпочитал его. Так же я предпочитал его в одиночных походах – всё моё личное снаряжение он позволял носить с лёгкостью.

Настоящим для него испытанием стал переход на сто восемьдесят километров от залива Бабушкина до Магадана в 1996 году.

Сам «рюкзак без имени» я тогда отдал из-за его удобства жене, а себе на этот переход взял купленный зимой в Петербурге казённый «Чегет-элит», очень похожий по конструкции и примерно того же объёма.

Дорога проходила по хребтам вдоль побережья Охотского моря, через заросли кедрового стланика, по каменным россыпям.

«Чегет-элит» за время этого перехода развалился на части – позволила ему дойти до места лишь предусмотрительно взятая катушка капроновых ниток.

После этого «рюкзак без имени» снова побывал на Аляске, на Чукотке, в Средней Азии, прошёл со мной по Охотскому побережью и верховьям Колымы всё-таки не одну тысячу километров.

Я его предпочитал всем остальным рюкзакам для путешествий в «стране кедрового стланика» – его «зализанный» силуэт не давал никакой пищи жадным веткам этого цеплючего растения.

За всё время его работы кордура на нём ни разу не порвалась. И даже когда я пошёл вниз по крутому склону и неожиданно увидел под ногами пятнадцатиметровый обрыв, то использовал «рюкзак без имени» в качестве тормоза, и он, по крайней мере внешне, не потерпел никакого ущерба (при этом спас мне как минимум кости).

Довольно точно могу сказать, чего я с ним никогда не делал – я не носил в нём мяса и медвежьих шкур, короче, переносил только лагерные и личные вещи.

Для переноски тяжёлого и объёмного груза я всё-таки старался использовать рюкзак американского лёгкого пехотинца. Когда предполагался выстрел по зверю, я обычно давал его пустым клиенту, который собирался стрелять, а вещи клиента и свои тащил в «рюкзаке без имени». Потом мы. естественно, менялись.

Конечно, мой рюкзак нёс потери. Сперва потерялась пенополиуретановая вставка в спинку, затем алюминиевый каркас. При этом, что характерно, чего рюкзак не терял – так это форму, держась сугубо на спинке и карманах. Затем, во время какой-то ночёвки, я прожёг в спинке несколько дырок.

И наконец, начали ломаться пряжки и протираться материал пояса и лямок.

Сегодня он. грустный и пустой, лежит в углу моей комнаты. Рядом, сверкая пряжками, страпами и лейблами гордо стоит новенький Ferrino Transalp TRK 75.

И всё равно мне кажется, что. когда мне придётся снова идти в далёкий и сложный маршрут, я подниму из угла тёмно-зелёный рюкзак, не упоминающий о своём происхождении, и снова вверю ему имущество, временный дом и самого себя. А ведь я до сих пор не знаю, как его зовут.