Книги в походе (лирическое отступление)

Довольно долго я исповедовал точку зрения, что в длительные экспедиции надо брать книги, которые иначе кроме как в пургу или затяжной дождь не прочитаешь никогда.

Так у меня путешествовали по Чукотке Марк Блок и Грановский. Бертран Рассел и Сэлинджер. Уильям Стайрон и трёхтомник «Истории Византии».

Но особое место здесь занимал Достоевский.

Очередной книги оного классика мне хватало на то. чтобы прочитать её раз в четыре года. После этого я давал зарок, что больше этого автора в руки не возьму. Традиционно для меня чтение его произведений провоцировало какое-нибудь длительное заболевание или приключение окололетального характера.

В первый раз мне удружил «Игрок» на реке Чёломдже в Магаданском заповеднике. Тогда я на снегоходе слетел с трёхметрового обрыва, и догнавший меня кусок лобового стекла разрубил скальп словно топором. Я с трудом добрался до избушки, вычистил рану от волос, сам себе колол пенициллин, но жив остался.

Хуже всего мне пришлось на озере Эльгыгытгин в 1988 году, где меня застали «Братья Карамазовы». Это вылилось в воспаление лёгких на полтора месяца без возможности эвакуации. Но мне повезло – я выздоровел и жив до сих пор, а «Братья» сгорели в печке.

Через четыре года меня в глухой таёжной избушке обнаружил «Идиот». Несмотря на все меры предосторожности, я попал под самострел. установленный моим идиотом-предшественником для отпугивания медведей.

В качестве самострела была установлена ракетница. но от этого легче не больно-то было – мне обожгло правое предплечье и плечо до самых костей. Спасибо врачам – спасли мою молодую жизнь.

С тех пор я бородатого шизика побаиваюсь и даже к книжным полкам, на которых значится его премерзопакостная фамилия, стараюсь не подходить.

С другой стороны, вполне хорошо в полях проявили себя Иосиф Бродский, антисоветчик Зиновьев (помню, мы зачитывались его «Зияющими высотами» во время десятидневной пурги на полуострове Кони), трилогия Толкина. Альфонс Доде. Диккенс и Киплинг.

А вот Н. Гумилёва Север не очень-то и любил. Когда однажды мы взяли его с собой, у нас при заброске сломался вездеход, а во второй раз мы с ним две недели ожидали эвакуации катером.

Ещё заметил очаровательную особенность: в приснопамятные восьмидесятые (вторая их половина), когда происходило брожение в умах и обществе и вся интеллигентствующая часть общества поделилась на прогрессивных прокапиталистически настроенных западников и славянофильствующих коммунистов, в таёжных избах охотников-промысловиков традиционно лежали или «Новый мир», или «Наш современник» с «Молодой гвардией».

Именно в экспедициях я познакомился с Кибировым, Вайлем и Генисом, Валерией Нарбиковой и Викторией Токаревой.

Ведь, согласитесь, что читать о мрачном быте советской деревни и еврейском засилье среди заснеженных равнин гораздо противнее, чем проглядывать сопоставление образов Штирлица и Джеймса Бонда, улыбаться над эссе о природе вестерна или изучать лингвистические изыски последовательницы обэриутов…

Совершенно неизгладимое впечатление произвёл на меня как-то раз (но в течение долгого времени) роман Чернышевского «Что делать?».

Выла тяжёлая и, чего греха таить, не очень удачная работа.

Эвакуироваться мы должны были на вездеходе – четыре снегохода, база и восемь человек.

Стало очевидно, что всё это одним рейсом уехать не сможет, и тогда я, уставший вусмерть от ночёвок у костра, снегоходных маршрутов, карабканья по крутякам, сказал, что остаюсь стеречь всё. что осталось «на избе».

Поэтому мы разгрузили вездеход для создания максимального удобства людям, а я выставил снегоходы на бугор, покрыл их брезентом, затащил весь запас продуктов в предбанник избы и поклялся следующие три дня пальцем о палец не ударять.

Не выдержал я уже через четыре часа. Проверил затяжки болтов на машинах, подправил крышу – и полез искать какое-нибудь чтиво, оставленное прежними хозяевами.

Каково же было моё изумление, когда вместо обычных пудовых стопок толстых журналов я обнаружил всего один синий томик из «Библиотеки школьника» – пресловутого классика народовольческой литературы!

Вывезли меня через девятнадцать дней.

Чернышевского к тому времени я ненавидел лютой ненавистью.

В конце концов я вывел для себя следующие параметры книг, которые предпочтительнее всего брать в путешествия и дальние поездки, да ещё такие, где тяжёлая авральная работа может смениться долгим вынужденным бездельем.

Прежде всего, это не должна быть нудная заумь вроде «Упанишад» или сочинений индуистских и буддистских мистиков. Это не должны быть мрачные книги а-ля Юкио Мисима или уже упоминавшегося Достоевского. Безусловно, это должны быть сочинения «богатого» текста, позволяющие обретать удовольствие от удачно подобранных автором афоризмов и сочных слов, причудливо нанизанных на нить предложений. И при том, замечу, книги эти должны легко читаться и быть оптимистичными по сути. С моей точки зрения, лучшими спутниками в путешествии являются плутовские романы таких авторов, как Лесаж, Дюма, Соловьёв и И. Ильф и Е. Петров.

По крайней мере, их чтение тренирует сообразительность и вселяет уверенность в хорошем конце завтрашнего дня!

Кориолиса реки Северного полушария подмывают правые берега, а воздушные течения приобретают правое вращение (по часовой стрелке). В Южном же полушарии всё происходит прямо наоборот.