§ 3. Идеи правового государства в XX в.

С конца XIX в. популярность идей правового государства значительно возросла. Тому способствовало несколько взаимосвязанных между собой причин. Утверждение отношений, свойственных зрелому капитализму, сопровождалось углублением общественных противоречий и резкой поляризацией социально-политических позиций, особенно по поводу того, какими путями и способами эти противоречия могут быть разрешены. Среди господствующих классов, а также в рабочем и коммунистическом движении обозначились две противоположные тенденции. Одна из них нацеливала на подавление классовых противников силой и удержание политической власти (будь то буржуазия или пролетариат в первых социалистических государствах) с помощью диктатуры, тогда как другая была сориентирована на поиски классовых компромиссов и разрешение социальных конфликтов путем взаимных уступок. Распространение концепций правового государства стимулировали, хотя и по-разному, обе названные тенденции.

Первая половина XX в. прошла под знаком явного преобладания конфронтационной идеологии. В 30-е годы подавляющая часть Европы была окрашена в коричневые тона фашистских диктатур, а в нашей стране установился не менее одиозный сталинский режим. Как реакция на эти процессы в общественном сознании возрос интерес к проблемам прав человека, демократии и гуманизма. Идеи правового государства наполняются общедемократическим содержанием, направленным против авторитаризма и тоталитарных режимов[124]. В этом состоит их отличие от либеральных учений XIX в., отрицавших принципы демократии и народного суверенитета.

С падением авторитарных режимов формулы правового государства получают законодательное закрепление. На конституционном уровне эта формула впервые была зафиксирована в Основном законе ФРГ 1949 г. и в Конституции Испании 1978 г., т. е. в бывших оплотах фашизма (содержание формулы немецкие юристы выводят из положений ст. 20 Основного закона, согласно которой «законодательство связано конституционным строем, исполнительная власть — законом и правом»)[125].

В нашей стране и других странах бывшего социалистического лагеря борьба с авторитаризмом затянулась на более длительные сроки. Первыми за утверждение общепризнанных прав человека здесь выступили различные группы правозащитников; к настоящему времени эти идеи нашли отражение в программных документах многих политических партий и в законодательных актах.

Во второй половине XX в. в общественном мнении европейских стран возобладало стремление разрешать социальные конфликты путем поиска общественного согласия и примирения враждующих классов. На смену идеологии конфронтации приходят идеи социального компромисса, консенсуса, взаимных уступок. Отсюда — широкое распространение в политико-правовой мысли концепций социального государства (под социальным вопросом понимают прежде всего рабочий вопрос) и трактовок правового государства в так называемом материальном смысле (в отличие от его формальных определений как власти, подчиненной закону или праву). Сочетание этих принципов дает формулу социального правового государства, получившую распространение в идеологии неолиберализма и социал-демократии[126].

Характерной особенностью современных концепций социального правового государства выступает признание возможности активного вмешательства политической власти в сферу экономики и проведения глубоких общественных преобразований, включая социализацию собственности, при условии их осуществления правовыми методами.

В русле этого мировоззрения складываются также идеи примата общечеловеческих ценностей над классовыми и групповыми. С развитием международной интеграции их дополняют представления о необходимости подчинения национальных правовых систем праву мирового сообщества. В последние десятилетия XX в. большинством европейских государств принято решение, что в случае расхождения закона страны с международным договором суды обязаны руководствоваться последним. К числу отличительных признаков правового государства западные политики относят теперь не только верховенства закона, но и его соответствие международному праву.

Концепции социального правового государства встретили резкие возражения со стороны консерваторов. Пространное обоснование идеологии неоконсерватизма выдвинул австрийский экономист и философ Фридрих Август фон Хайек (1899–1992), изложивший свои политические взгляды в работах «Дорога к рабству», «Конституция свободы», а также в трилогии «Право, законодательство и свобода».

Социальная доктрина Хайека, по его собственному признанию, была направлена против любых форм дирижизма, и в первую очередь против неолиберальных (кейнсианских) программ активизации экономической деятельности государства в индустриально развитых странах. Вмешательство государства в экономику ограничивает свободу индивидов и неизбежно приводит к дезорганизации их деятельности, утверждал философ.

Современной рыночной экономике, согласно учению Хайека, соответствует лишь государство, основанное на принципах верховенства права (Rule of Law)[127]. Государственная власть внутри страны имеет только одну задачу — обеспечить соблюдение всеми гражданами общих правил поведения, т. е. поддерживать правопорядок. Практически это означает, что «государство лишается возможности направлять и контролировать экономическую деятельность индивидов». Если отбросить детали, принцип господства права означает, что «правительство во всех своих действиях ограничено заранее установленными и обнародованными правилами, которые дают возможность с большой точностью предвидеть, какие меры Принуждения власть будет использовать в той или иной ситуации, и позволяют индивидам на основе этого знания планировать свою деятельность»[128].

Как подчеркивал Хайек, верховенство права предполагает не только подчинение исполнительных органов власти закону (в таком случае фашистское государство тоже следовало бы признать правовым), но и невмешательство самой законодательной власти в сферу свободы и неотчуждаемых прав человека. Правовое государство подразумевает верховенство частного права над публичным и над конституцией в том числе, ибо «частная собственность является главной гарантией свободы»[129].

На этом основании Хайек отвергал антитрестовское законодательство, рассматривая его как пример публично-правового регулирования в области частноправовых отношений. Столь же негативно оценивалось им и социальное законодательство. Хайек объяснял появление социального законодательства в некоммунистических странах пагубным влиянием на политиков идей социализма.

Рассматривая современное состояние идей правового государства, следует избегать преувеличения их роли и степени распространения. В настоящее время правовое государство выступает идеалом, лозунгом, конституционным принципом и не получает своего полного воплощения в какой-либо стране. Реальная политическая практика государств, провозгласивших себя правовыми, нередко расходится с нормами конституции.

Основным ареалом распространения этих идей остается по-прежнему европейский континент. Было бы поэтому ошибкой рассматривать их как выражение общечеловеческих ценностей. Следует к тому же учитывать, что они не имеют однозначной интерпретации и по-разному истолковываются в социально-политической и правовой литературе. Г. Кельзен и другие теоретики нормативизма называют правовым любое государство (в силу того, что каждое из них представляет собой нормативно-правовой порядок). Некоторые политологи, наоборот, отвергают данное понятие, считая его нормативистским. Доктрина правового государства, писал французский политолог Д. Руссо, «основана на идеях нормативизма, на вере в несомненную ясность смысла нормы»[130]. По принципиальным соображениям идеи правового государства отрицают также многие религиозные мыслители. Н.А. Бердяев, например, считал, что «конституции можно устраивать согласно требованиям исторического дня, но верить в них — бессмысленно. Вера должна быть направлена на предметы более достойные. Делать себе кумира из правового государства недостойно»[131].

История политической мысли, таким образом, показывает, что идеи правового государства разрабатывались с различных идеологических и теоретических позиций. В области политики эти идеи могут играть конструктивную роль, но могут использоваться и для обоснования весьма консервативной политической деятельности.