204. Е. Макарова – И. Лиснянской Весна 1997

Дорогая мамочка! Мой компьютер спятил, пишет на тарабарском языке.

Собственно, особо и сказать нечего. Сижу по 12 часов за компьютером, пишу, что знаю, выбираю из документов, нумерую, вписываю в нужные лунки информацию, вчера пыталась сочинить лекцию на тему о лекциях, которую в начале июня я должна прочесть на иврите для специалистов, но дело не в иврите, по-русски пока вышло как-то слишком образно, надо упростить.

‹…› Из последних материалов более всего впечатлили меня статьи Хуго Фридмана[340] про Терезинскую библиотеку. Исчезают книги, люди берут и не возвращают, берут с собой на транспорт, и возникает недостача, а ведь у них каталог, порядок… Сколько можно понять про людей вообще из всего этого! Я как бы давно не существую отдельно от моей потопленной Атлантиды, и чем дальше, чем меньше у меня друзей здесь, ведь я за собой таскаю такой хвост народу, или они таскают меня за собой, пока я здесь.

‹…› Иногда я просто поражаюсь тому, как жизнь избавляет меня от всяческих иллюзий, при этом не лишая ни цели, ни надежды на ее достижение. А цель – это, конечно, поиски смысла. Мне верится, что я до чего-то все-таки додумаюсь. Не до чего-то такого, что в мире не знали, а до своего. Но это происходит через такую тяжелую поденную работу, без легкокрылых муз, увы.

Послезавтра встречаюсь с лондонским миллионером в Иерусалиме, посмотрим. Дело в том, что теперь Яд Вашем хочет этот проект, а лучший специалист в мире по данной проблематике, Иегуда Бауэр[341], друг миллионера, хочет быть крестным отцом, – не уверена, что на данном этапе поисков формы и содержания я хочу, чтобы кто-то из академических историков был рядом. Поэтому придумала такой ход, – этот год я работаю со своей группой, а вот на этапе создания книги, перевода, редактирования, публикации Яд Вашем был бы хорошим адресом. Не знаю, как лондонец к этому отнесется[342].

Очень надеюсь, что встреча в ЛА внесет ясность в расписание и я смогу распределиться между двумя проектами так, чтобы еще оставалось время подумать. Некоторые решения приходят на ум внезапно, а вот потом, чтобы развить их, нужно время.

В Нью-Йорке есть архив, один из самых важных, так что я решила провести там 10 дней, а в ЛА – 5. ЛА платит за билет, как не использовать эту возможность! Регина приедет ко мне в Нью-Йорк, и после закрытия архива у нас будет время на нашу работу по Фридл. Жить я буду у Эдит[343], в мастерской, это для меня лучшая психотерапия. Сочетание в этой женщине артистизма и здравомыслия, как написано в романе[344], смиряет меня со всем, с чем я еще не смирилась. Все, мамик, пора браться за дело. ‹…›