Письмо из канавы

Ты в небе сейчас, ты летишь в Шереметьево-2,

Я в небо смотрю и считаю часы и минуты,

Я так напряженно смотрю, что в канаве трава

Решила, что ведомы мне и такие маршруты.

На миг прекратилась незримая распря корней

Крапивы, репейника, таволги и зверобоя, –

Трава предвкушает (ей, дуре канавной, видней),

Что небо пошлет мне счастливую встречу с тобою.

И я заражаюсь слепым предвкушеньем толпы,

Что все это сбудется или, хотя б, обойдется,

От неба глаза отрываю, ступни – от тропы,

И движусь к стеклянной таможне встречать свое солнце:

О сердце родимое, радость мою раздели, –

На склоне судьбы моей, видишь, повеяло славой!

Но вновь будет солнце куда тяжелее земли,

Пропитанной распрей корней под родимой канавой, –

Всем жалом задач, не подъемных ни здесь и нигде,

Нагрузит, прожжет, – как опять предрекала ворона,

Качаясь на ветке и дочку качая в гнезде:

«Прощай, улетай мое сердце! Твоя оборона –

На перистых высях в иссиня-вороньем дожде!»

…А я и в канаве держать себя буду в узде…[410]

3 июля 1999 г.