Суламифь

А что алело на холмах,

А что сияло в тех шатрах,

Об этом дурочке не надо

Ни знать, ни помнить[264], ни гадать.

Ее волос седая прядь

Как лунный отсвет винограда.

О чем смуглянка Суламифь

Мечтала, сердце оголив

И целомудренное лоно?

Прижать к себе, словно печать,

Царя и сладостно зачать

Мальчоночку от Соломона.

Закат алел, восход алел.

И царь ей Песню Песней пел,

Но от другой он ждал ребенка…

О ком ты, дурочка, о чем?

Прядь серебрится над плечом,

И русская поет гребенка:

Цевница, улица, котомка.

Да, дано с юродивой, и мне особенно отрадно, что она не затворница, как я, а ходит себе и колготится. Она даже и стихи сочиняет, но это и я умею делать.

* * *

Словно начало жизни – начало дня.

Кофе. Тетрадь. Молитва и сигарета.

Это потом начинается колготня

Всякого рода и до скончанья света.

В лампе, чью кнопку ты нажимаешь с трудом,

Ибо уже проглотила две сонных пилюли,

Чтобы не спятить от пережитого днем…

Благословенно и это утро в июле.

Дождь за окном, предоставленный сам себе,

Кажется, что и к тетради перпендикулярен,

Льется, не думая о жесточайшей борьбе

С камнем, ступнями, песком, – и судьбе благодарен.

Пересекаются капли дождя и слов,

О как чудесно их утреннее перекрестье!

Ну а потом ты готова и дождь готов

Жить под ногами у всех в колготне и безвестье.

Да и, признаться, что рада доле такой, –

Тем, что лишь кнопка от лампы тебе подвластна,

Что лишь подушку давишь своею щекой…

Раннее утро, как раннее детство, прекрасно[265].

Да, переписываю, деточка, и трудное это, оказывается, дело: все при переписывании кажется не эдак и не так. Даже спина начала гореть. Но все-таки продолжу «пытку счастьем». Так кажется у Ахматовой: «И длится пытка счастьем» – какой она великий поэт! Можно ли лучше об этом сказать? Нет, невозможно. Откуда берется такое чудо?

Интересно понять: Ахматовой это было отпущено еще до рождения или после? Насколько же ей, такой гордой, было тяжело жить! Мне-то, лишенной еще в утробе матери даже чувства собственного достоинства, куда легче влачить свое нехитрое существование. А вот умно и достойно высказать его – не хватает ни слуха, ни голоса.