246. И. Лиснянская – Е. Макаровой 4, 6–7 апреля 1999

4 апреля 1999

Леночка! Только что по телефону высказала тебе, как и Семен, свой восторг, нет, не восторг, – потрясение – гений. «Фридл»[407] – замечательно сильное, талантливое произведение, за которым стоит не только ее и твой огромный труд души, но и Слово как таковое. Но начало, а м.б., середина вещи, которую ты сейчас прислала, а мы с Семеном прочитали, уже новый, высший уровень, самый высокий, на который способен подняться художник. Прежде я считала тебя крупным талантливым писателем. А теперь вижу: ты – гений! Даже страшно от этого открытия. Боже мой! Неужели Твою посланницу родила я, грешная? Ты понимаешь, что за вопрос я задаю и каким благоговением этот вопрос продиктован? Больше ничего я тебе сейчас не напишу: я плачу, я смеюсь, я обращаюсь к Богу. Я молюсь, чтобы Он дал тебе сил и здоровья довершить твой подвиг не гражданина-архивщика, и за это слава была бы архивному работнику, я молюсь за Его поддержку твоего писательского гения.

Ты на такой высоте, что ничего не бойся, не потеряешь напряженья, Бог тебе не позволит. Ничего не бойся! А как ты написала о Страхе и Знании! Нет, никакие подробности отмечать не могу, все – потрясающе. ‹…›

6 апреля 1999

Дорогая моя Леночка, солнышко мое! Вчера тебе не писала, пребывая в неусидчивой эйфории от твоих гениальных страниц. Хочешь верь, хочешь не верь, но я при известии о своем лауреатстве не была в таком восторженном возбуждении. ‹…›

Вхожу в будни с написания письма президенту Мост-Банка. Три дня тому назад меня Женя, дочь Инны Варламовой, возила на встречу с Эллендеей Проффер[408] в один дом. Хозяином дома оказался главный продюсер НТВ. Он мне предложил выступить в их программе, а я сказала, что не выступать хочу, а передать письмо вашему шефу. Он горячо откликнулся, и сегодня я написала письмо, о чем его уже уведомила. Президент-продюсер пришлет за письмом водителя. ‹…›

Огромное тебе спасибо за костюм – тютелька в тютельку, и очень красивый. Мне еще нужны туфли. Когда ко мне приезжал Джаник, он мне сказал, что Танины сыновья[409] – владельцы богатого магазина платья и обуви, подыщут мне хорошее и не слишком дорогое. Джаник мне привез в подарок из США пузатенькую штуковину: радио + магнитофон-однокассетник + диск. Привез и кассету, где его триптих-реквием консерваторский хор поет на латыни. Талантливо. Развернулся. На этой же кассете мазурки Шопена в исполнении Джаника, – и тоже хорошо. Слава Богу. Джаник, как только вошел в дом, сразу распаковал пузатика и поставил сначала кассету, а потом диск, где он на клавесине исполняет Баха и Рамо. Своей одержимостью он мне напомнил Робика. Но Робик передо мной разворачивал свои чертежи и восклицал: «Инна, Инна, ну вглядись хотя бы вот в эту кривую, она сделает переворот в прессах!» Но что я понимаю в прессах? А в музыке что-нибудь да понимаю. ‹…›

7 апреля 1999

Доченька, солнышко мое! Только что вернулась с утреннего свидания с продюсером, письмо отдала с чувством отвращения к себе. Вчера продюсер мне не позвонил и посыльного не прислал. Утром он по телефону назначил мне свидание у почты, ответив мне на мое чувство неудобства фразой: в таких делах все возможности надо использовать. Я так не думаю и поэтому противна сама себе. ‹…›

На днях, надеюсь, ты мне позвонишь и скажешь дату выезда в США. Боже, что творится в Югославии и в связи с ней! Даже Арафат выбивает под этот ужас свою выгоду из России, Китая и, боюсь, Японии. Мы все продолжаем догонять Америку, – она завоевывает себе симпатии мусульманского мира, значит, и нам надо преуспеть в этом отношении. А внутри России что творится? Нет, если я сяду на эту тему, конца не будет. Опасней, чем на иглу сесть. ‹…›