109. И. Лиснянская – Е. Макаровой 22 апреля 1993

22.4.1993

Доченька, Солнышко мое! Спасибо за лекарства, спасибо и за письмо, хоть такое грустное получаю от тебя впервые. Все ждала оказии ответить, но теперь махнула рукой и решила отправить почтой. Впервые в твоем письме ностальгические ноты, дескать, былое ушло под красновидовские ивы. А перед этим грусть по невозможности сочинять про то, что думаешь уже на разных языках, что долго вспоминала Достоевского – «стушеваться». Вспомнила все-таки. А что «та жизнь кажется совсем нереальной, вроде детской влюбленности в красавца Вана Клиберна», то это ощущение бывает в человеке, никуда не уехавшем, но каким-то образом выпустившем из своей памяти подростковость. А у тебя – особенный случай. Обычно, когда писатель выскажет свое детство и юность самодостаточно, это как бы от него. Конечно, что тут и говорить, такой крутой поворот в жизни, где не только перемена местожительства, а во многом и жизнедеятельности, не проходит даром. Скорее, именно Даром – проходит. ‹…›

Май – июнь, видимо, определит состояние России. Многое определится, как мне кажется, уже через 2 дня – 25-го. Так же, как они не умеют построить самой простой фразы, так и не умеют какое то бы ни было начало (хорошее) довести до конца или хотя бы до середины. А уж национал-большевизм умеет все, голодные рты заткнет пулями. И – тишина. Все это уже было, но ничто точь-в-точь не повторяется, но смесь фашизма-большевизма налицо.

‹…› Меня так взволновало начало твоего письма, где цветы алоэ походят на косы с бантами, если бы не они, то можно было бы представить себе Рижское взморье, и так взволновало само настроение, что я откликнулась стихами:

Елене Макаровой

* * *

Что за время удалое!

Красный бант в косе алоэ

Там, где ты, мое дитя.

Там, где я, твое былое

Машет, по небу летя,

Машет крылышком березы

Сквозь невидимые слезы,

Но сквозь видимый туман.

Красный бант, вплетенный в косы…

Моря красного стакан…

А на дне того стакана,

Как ни глупо, как ни странно,

Косу времени плетя,

Пребываю постоянно

Там, где ты, мое дитя[181].