Равновесие

Думала: хоть что-то перестроено,

Но на деле – все перелицовано,

А твое лицо – ты так устроена –

Не иглой, бедою зацеловано,

Смехом ее горьким изморщинено:

Правда стала ложью, гость – непрошеным,

И двуглавый в небе, что подсинено

С краю одного, глядится коршуном.

Коготь да зеленый серпик месяца

Друг о друга точатся и тупятся…

Жизнь твоя, как погляжу, нелепица,

Смерть твоя – пред Господом заступница,

Только за кого – мне знать не дадено,

Как ни морщу лоб – одна испарина:

Сколько у тебя судьбой украдено,

Ровно столько же тебе подарено[266].

Оно, Леночка, наверное, так и есть. Поэтому я и жива и еще проживу. И какое же это счастье: слышать твой голос! Он до сих пор в моем ухе живет. Почему-то я сегодня надеялась еще тебя услышать. А м.б., ты звонила, да занято было. Но еще – в прямом смысле – не вечер, а без двадцати три дня.

Интересно, что сейчас делается со Швецией в связи с твоим приездом в Стокгольм? От тебя к людям идут такие ток-волны, что многие там от тебя без ума. Ну а мать твоя – и на огромном расстоянии их ловит и безо всякой антенны. А все, все же больно жить так далеко от тебя, в смысле материи – пространства. Душа-то рядом с тобой. А все же – и глазом хочется быть неподалеку. Да не вышло. Не хватило мне той крепости, о какой я написала.

* * *

Я речами сыта ветвистыми,

И делами сыта бесславными, –

Раб крадет и грабит хозяин,

И по горло сыта убийствами

Заказными да и державными

От Москвы – до самых окраин.

Все ж надежду мою не выветрить

Да и веру мою не вытравить

Солью крови, чумой событий.

Слезы жгу, – как на коже мебельной,

На глазах лежат пылью пепельной,

Не глядите в глаза, не глядите![267]

Не глядите в глаза мои пыльные,

Твари темные, звезды небесные,

Не глядите, Авель и Каин!

У меня ведь силы стожильные,

И, конечно, нервы железные,

И, конечно, сердце что камень.

Это стихотворение, как, впрочем, и остальные, сегодня после бани и завтрака я прочла Семену. У него есть возражение против последней строки. Он считает, что «сердце что камень», русская поговорка, в данном случае не уместна. Дескать, это о жестокосердии. Как я ему ни доказывала, что это, исходя из всего предыдущего, надо понимать наоборот, он не соглашается. Предлагает стих, связанный с историей петровских времен, когда крепость-тюрьма из деревянной превратилась в каменную. Вот предложенный стих: «Да и сердце одето в камень». Напиши, что думаешь по этому мелкому поводу?

‹…› Думаю: по-семеновски – красивше, а по-моему – точней. Ну, хватит уже переписывать, на последнее и предпоследнее уже нету сил. Пусть остаются в черновиках. ‹…›