116. Е. Макарова – И. Лиснянской Июль 1993

Дорогая мамик! Смешно, что и компьютеры теперь у нас одинаковые с виду. На Сережин день рождения пришло почему-то очень много детей, так что у меня был детский сад, а у взрослых – пьянка. У нас перед моим днем рождения украли машину, а в день рождения газовые баллоны. Второе меня больше разозлило, так как нужно было готовить. Но как-то все обошлось. Все остались сытыми и довольными. При том безумная жара морит, оглупляет, однако мне здесь спокойно. С деньгами в чулках я добралась до гостиницы в Вене – интересно, оказалась на том же этаже, как тогда, в ожидании самолета в Израиль во времена иракской войны. Там все сняла с себя, положила деньги в кошелек, встала под душ и вздохнула. Тоже была там духота несусветная. Полежала, почитала, подумала, пойти звонить кому-нибудь или нет, все же пошла, позвонила Шрому[187], и он с друзьями приехал в аэропортовскую гостиницу в 9 вчера. Мы понеслись на машине в деревенскую таверну, выпили изрядно там домашнего вина на воздухе, под раскидистым деревом, поговорили о выставке, о Фридл, о ее личной жизни, мне стало так хорошо, не то чтобы мне было плохо до этого – ты, особенно утро со стихами в день рождения, да и весь день, было прекрасно, и мальчик Илюша и прогулки с папой к электричке тоже, и Семен трогательный, и Оля Вронская, и Дима, и Мальва[188] – все по отдельности так прекрасно, но вместе не выходит гармонии, не сплетения выходят, а плен, наверное. Россия для меня – это дом развода, как возвращаться к когда-то любимому, а ныне нет, не знаю точно, и жарко сейчас, не сформулировать. Все там распалось на участки – мой дом не мой дом, мои книги не мои книги, а может, это продуктивная тоска, и она многое во мне вызывает, но не то, к чему я ныне призвана. Кроме того, акценты, ударения не там. И все одинаково правильно – и повторение – мать-учение, и два раза в одну воду не. Все же повторять уроки, выученные в России, мне трудно. Речь народная в электричках близка, а речь Козакова нет. Язык там не то чтобы обеднел, но как-то приблатнился, причем это уже приблатненность высоколобых. Когда мы со Шромом говорим, так это наш общий неродной английский, речь не самоцель, слова не коробят, интонации тоже. Очень хочется, чтобы ты писала. Мне, правда, так понравились стихи. Жаль, постеснялась попросить в дорогу‚ домой. А хотела. ‹…›