Последние недели

В начале апреля 1945 года система нацистских лагерей оказалась ввергнута в хаос глобального водоворота обреченности и разгрома. Когда армии антигитлеровской коалиции начали продвижение в глубь территории Третьего рейха, гиммлеровское царство террора стало стремительно сжиматься, всего за три месяца нового, 1945 года система концлагерей лишилась 230 филиалов[3188]. А оставшиеся лагеря погрузились в пучину смерти и хаоса. Даже их хваленое военное производство фактически остановилось из-за дефицита сырья и налетов вражеской авиации, вынуждавших как эсэсовцев, так и заключенных постоянно прятаться в укрытиях. «От звука сирен начинается понос», – пошутила подруга Агнес Рожи в Нюрнберге 19 февраля 1945 года, всего за несколько дней до уничтожения их лагеря воздушным налетом. Он был одним из целого ряда лагерей-филиалов, стертых с лица земли англо-американской авиацией. В результате этих налетов погибло множество заключенных[3189]. В общей сложности с января по март 1945 года как в ходе эвакуаций, так и внутри лагерей погибло около 150 тысяч заключенных. Эта цифра резко превышала показатели смертности заключенных за несколько предыдущих лет[3190].

Однако было бы ошибкой считать, что с системой немецких концлагерей было покончено. Хотя ее тиски разжались, она отнюдь утратила полноты контроля. Да и масштаб эсэсовской машины террора все еще оставался чудовищно огромным. В начале апреля 1945 года продолжали функционировать 10 главных крупных концлагерей и почти 400 филиалов[3191]. В этих лагерях служило 30–35 тысяч эсэсовцев[3192]. И хотя численность заключенных резко снизилась, во всех вышеупомянутых лагерях оставалось около 550 тысяч человек, намного больше, чем годом ранее[3193]. Содержались эти мужчины, женщины и дети со всех уголков Европы преимущественно в филиалах. Количество немцев среди них уменьшилось, и они составляли менее 10 % от общего числа заключенных[3194]. Евреи, напротив, превратились в одну из крупнейших групп узников. За несколько прошедших месяцев их численность в концлагерях, располагавшихся на территории Третьего рейха в его предвоенных границах, стремительно возросла, сначала за счет узников, депортированных для принудительного труда в филиалы, а затем за счет заключенных, эвакуированных из восточноевропейских концентрационных лагерей. В начале весны 1945 года евреи составляли примерно 30 % всего лагерного населения[3195].

И лишь в апреле и начале мая 1945 года система нацистских концлагерей наконец рухнула. В течение пяти драматических недель было расформировано ВФХА, а войска держав антигитлеровской коалиции вошли в остававшиеся главные лагеря и их филиалы: Бухенвальд и Дору (11 апреля), Берген-Бельзен (15 апреля), Заксенхаузен (22–23 апреля), Флоссенбюрг (23 апреля), Дахау (29 апреля), Равенсбрюк (30 апреля), Нойенгамме (2 мая), Маутхаузен-Гузен (5 мая) и Штуттгоф (9 мая)[3196]. Более чем в ста концлагерях солдаты армий стран-победительниц обнаружили оставленных эсэсовцами заключенных – от горстки уцелевших в некоторых филиалах до 50 тысяч человек в Берген-Бельзене. По некоторым оценкам, в целом за этот период из концлагерей было освобождено 250 тысяч заключенных[3197].

Однако большинство лагерей, когда в них вошли войска союзников, оказались пустыми. Эсэсовцы успели эвакуировать большую часть филиалов, а в главных лагерях существенно сократили численность заключенных. В Нойенгамме, когда на его огромную территорию вступили британские солдаты, практически никого не было[3198]. Пустые лагеря резко контрастировали с автомобильными и железными дорогами, забитыми концлагерными заключенными. По стремительно уменьшавшейся территории Третьего рейха во всех направлениях, иногда уже отрезанные от оставшихся лагерей, двигались бесчисленные транспорты смерти, десятки тысяч узников умерли, так и не дождавшись подхода освободителей.

Оценка историками этих последних транспортов смерти противоречива. Некоторые из них считают систему нацистских концлагерей неким удивительно устойчивым образованием, которое даже в самом конце в виде транспортов с заключенными продолжало функционировать как небольшие мобильные концлагеря[3199]. Другие ученые утверждают, что подобные транспорты следует рассматривать совершенно обособленно от всей предшествующей истории концлагерей, как новый этап нацистского геноцида[3200]. В конечном итоге ни одна из этих позиций не является полностью убедительной. Весной 1945 года в системе нацистских лагерей не было ничего стабильного. Те, кто считает транспорты смерти мобильными лагерями, не принимает во внимание явные их отличия от жизни за колючей проволокой[3201]. В то же время вышеназванные транспорты смерти остаются неотъемлемой частью истории нацистских лагерей. Ведь доминирующую роль в них сохраняли эсэсовцы, привыкшие убивать заключенных при попытке к бегству или просто потому, что те ослабели. Что касается самих заключенных, то результатом пребывания в концлагерях были и их удручающее физическое состояние, и усвоенные ими правила поведения, и приобретенные связи, оказавшиеся в дороге бесценными. В конечном счете транспорты смерти лишь ярче выявили давние тенденции, существовавшие в системе лагерей. Ее структура, с постоянно движущимися заключенными, стала еще динамичнее, приобрела еще большую самостоятельность, убивая абсолютно безнаказанно, еще пестрее – поскольку в охранники все чаще брали случайных людей – стал состав охраны, а капо – некоторых из них официально вооружили и задействовали в качестве конвойных – получили даже больше власти, чем прежде. И теперь, когда транспорты смерти двигались по всей Германии, террор бросался в глаза еще сильнее[3202].