Подготовка к геноциду

В глазах Гиммлера Освенцим был готов сыграть важную роль в холокосте. В начале 1942 года он превратился в крупный трудовой лагерь для евреев, а теперь решением рейхсфюрера мог превратиться в не менее значимый лагерь смерти. Достаточно изолированный для сокрытия массовых убийств, он благодаря хорошо отлаженным железнодорожным коммуникациям, отличной инфраструктуре и удобному местоположению прекрасно подходил для приема транспортов из стран Западной и Центральной Европы[1724]. Более того, после массовых убийств предполагаемых советских комиссаров и силезских евреев основная инфраструктура геноцида в лагере уже была испытана. Когда Освенцим положительно зарекомендовал себя в качестве регионального лагеря смерти, его повысили до лагеря смерти первого разряда. Как с гордостью заявил комендант Хёсс год спустя, Освенциму поручили новую важную задачу: «решение еврейского вопроса»[1725].

Новые планы в отношении Освенцима вызвали в июне 1942 года взрыв лихорадочной активности руководства концлагерей. И бесспорно, далеко не случаен тот факт, что именно в это время главу компании, распределявшей «Циклон Б», вызвали в Берлин; вскоре заказы на поставки газа для Освенцима резко увеличились[1726]. Внутри ВФХА в принципиальные дискуссии оказался вовлечен Освальд Поль, 18 и 20 июня 1942 года вставший на сторону Гиммлера[1727]. Всего за несколько дней до этого его шеф, руководитель системы концлагерей Рихард Глюкс (в тот момент начальник отдела D ВФХА) посетил Освенцим для личной встречи и переговоров с местными палачами. После войны Рудольф Хёсс сетовал, что Глюкс, мол, и слышать не хотел о так называемом окончательном решении еврейского вопроса[1728]. Возможно, это и соответствовало действительности в тот период, когда Глюкс постепенно отходил на задний план, но на первых порах он действовал активно, работая в тесном контакте с Адольфом Эйхманом и ведя регулярные переговоры с коллегами в РСХА, главой гестапо Генрихом Мюллером[1729]. Более того, он стремился произвести впечатление на своего нового босса Поля, с которым регулярно встречался, обсуждая холокост[1730].

Глюкс прибыл в Освенцим под вечер 16 июня 1942 года и, по-видимому, до утра не остался. Вероятнее всего, он докладывал о нацистской политике уничтожения, так как сразу же после этого визита смертность среди зарегистрированных заключенных-евреев резко подскочила[1731]. Глюкс осмотрел лагерь. В программу его визита, судя по всему, входило и посещение старого крематория в главном лагере (в тот момент закрытого на ремонт), а также склада одежды убитых заключенных[1732]. По-видимому, Глюксу не терпелось взглянуть на новые объекты истребления в Бжезинке. Бункер 1 уже действовал. А в нескольких сотнях метров от него эсэсовцы занимались переоборудованием второй, несколько большей крестьянской усадьбы – «маленького белого здания» – в еще одну газовую камеру, что почти наверняка являлось прямым следствием недавнего решения о превращении Освенцима в лагерь смерти общеевропейского масштаба. Бункер 2 ввели в эксплуатацию, видимо, в конце июня или в начале июля 1942 года[1733]. Ровно неделю спустя после поездки Глюкса в Освенцим Рудольф Хёсс отправился в берлинский Лихтерфельде в штаб-квартиру ВФХА, где Поль созвал на вечер четверга 25 июня 1942 года совещание всех комендантов лагерей. Уезжая в столицу Третьего рейха, Хёсс, несомненно, задумывался о предстоящих массовых депортациях в Освенцим. Выехал он из лагеря 24 июня, чтобы успеть на ночной поезд в Берлин, а незадолго до отъезда его сотрудники направили секретный телекс Глюксу с просьбой о частной встрече на следующие утро или день с тем, чтобы Хёсс успел «обсудить с Вами, бригадефюрер, актуальные важные вопросы». Сотрудники Глюкса спешно запланировали встречу в кабинете эсэсовского инженера Ганса Каммлера, активно участвовавшего в реализации всех крупных строительных проектов в Освенциме[1734]. Мы не знаем, о чем говорили три руководителя эсэсовской лагерной системы в ходе этой встречи. Но они не могли не затронуть вопрос о подготовке Освенцима к депортации огромного количества евреев для умерщвления в лагере.