В Главном административно-хозяйственном управлении СС

ВФХА представляло собой внушительную структуру, в его пяти главных отделах было занято до 1700 чиновников, надзиравших за десятками тысяч рабочих по всей Европе. Как следует уже из названия, сфера интересов этого учреждения выходила далеко за рамки системы лагерей. Фактически ВФХА занималось всеми аспектами хозяйственной деятельности и управления СС, начиная от приобретения недвижимости до размещения войсковых частей СС. И тем не менее все пять департаментов ВФХА имели самые тесные связи с системой концлагерей. Так, отдел А занимался вопросами личного состава, финансирования и заработной платы, а также перечислением денежных средств конкретным лагерям. В обязанности отдела В входила поставка продовольствия и одежды. Отдел С занимался строительными проектами, включая сооружение газовых камер и крематориев в Освенциме. Возглавлял его оберфюрер СС Ганс Каммлер, которому предстояло стать ключевой фигурой в системе концлагерей. Отдел W, возглавлявшийся лично Полем, курировал такие предприятия СС, как «Немецкие песчаные карьеры и каменоломни» (DESt), которые широко использовали принудительный труд заключенных. В момент своего наивысшего расцвета, в 1943–1944 годах, эсэсовская экономика включала около 30 различных фирм, эксплуатировавших труд свыше 40 тысяч узников[2189]. Административной сердцевиной лагерной системы был отдел D, или же бывшая Инспекция концентрационных лагерей, по-прежнему размещавшаяся в так называемом корпусе Т в Ораниенбурге.

По сравнению с другими отделами ВФХА отдел D был относительно небольшим[2190]. В начале сентября 1944 года его штат составлял не более 105 человек. Из них 19 офицеров, остальные – вспомогательный персонал: секретари, телеграфисты и телефонисты, уборщики, кухонный персонал и водители. (Машины лагерных эсэсовцев имели свои регистрационные номера, от SS-16000 до SS-16500)[2191].

Атмосфера внутри корпуса Т отражала воинственный дух лагерных СС. Служащие отдела являлись на работу в сапогах и военной форме. Считалось хорошим тоном засиживаться на работе допоздна, сверх положенного времени. Некоторые даже ночевали в комнатах там же, в «корпусе Т», предварительно поужинав и выпив в столовой ваффен СС. (Некоторые служащие жили в Ораниенбурге или же недалеко, в Берлине[2192].)

Как и большинство самих концлагерей, их штаб-квартира была практически абсолютным мужским царством. В сентябре 1944 года в списке сотрудников значилась лишь одна женщина, фрау Баде, личная секретарша руководителя и единственное гражданское лицо, не состоявшее в СС[2193].

В отделе D было четыре подотдела[2194]. Примерно раз в две недели их главы собирались в просторном кабинете Рихарда Глюкса на первом этаже корпуса Т. Его заместитель Артур Либехеншель возглавлял подотдел DI, или так называемый центральный отдел, через который проходила большая часть корреспонденции. Этот отдел занимался статистикой – вел учет контингента узников, включая переводы из лагеря в лагерь, количество выпущенных на свободу и умерших, а также выносил официальные решения по запросам комендантов лагерей о наказаниях тех или иных заключенных. Подотдел DI рассылал по лагерям и множество приказов – из отдела D, РХСА, Поля и Гиммлера, а также следил за исполнением казней и систематическим уничтожением узников[2195].

Так, например, в подотдел DI поступали цифры о количестве убитых в Освенциме евреев, причем жертвы были поделены на две категории – отправленные в газовые камеры по прибытии и умершие позднее. Глюкс регулярно представлял Полю сводный отчет[2196]. «Окончательное решение еврейского вопроса», равно как и другие преступления нацистов, не были тайной за семью печатями для сотрудников ВФХА. «Все до последнего писаря, – свидетельствовал после войны Поль, – были в курсе происходившего в концлагерях»[2197].

Подотдел DII ведал принудительным трудом узников. По мере усиления экономической значимости лагерей возрастала и важность этого подотдела. Сфера его компетенции была огромна: фактически весь контингент узников во всех конц лагерях. Подотдел DII поставлял рабочую силу на все предприятия СС, выступая, по выражению своего бывшего главы, в роли своеобразной «биржи труда» для эсэсовской экономики. Позднее администрация Ораниенбурга выделяла государственным и частным предприятиям сотни тысяч узников. Подотдел вел строгий учет количества имевшихся в его распоряжении трудовых резервов, регулярно запрашивая у лагерей данные о неспособных к труду – умерших, больных, истощенных и т. д., а также о текущем использовании рабочей силы. Составленные на основе этих данных сводки регулярно ложились на стол Глюксу и Полю[2198].

Вопросы гигиены и здоровья узников координировал подотдел DIII, державший связь с лагерными врачами, число которых доходило до нескольких сотен. Им отправлялись приказы, от них поступали отчеты. Ежемесячно Полю на стол ложился сводный отчет о заболеваемости узников и несчастных случаях в концлагерях[2199]. Энно Лоллинг, глава подотдела DIII, регулярно наезжал в лагеря с проверками. Он же был инициатором программ умерщвления, требовавших участия врачей[2200]. Несмотря на суровый нрав, особого веса Лоллинг не имел. В его распоряжении имелся минимальный штат, и другие его коллеги по Ораниенбургу неоднократно вторгались в его вотчину[2201]. Более того, подотдел Лоллинга был в некотором смысле инородным телом в ВФХА, ибо напрямую подчинялся медицинскому отделу ваффен СС (находившемуся в здании Главного управления СС), отвечавшему за поставку в лагеря медицинского оборудования и медикаментов[2202]. Более того, и без того нетвердое положение подотдела DIII подрывал и сам Лоллинг. В целом начальство ему благоволило, однако другие высокие чины из числа лагерных СС были низкого мнения о его способностях. Кроме того, скандальная репутация Лоллинга опережала его повсюду. Его пристрастие к морфину и алкоголю было легендой. Поговаривали также, что Лоллинг страдал сифилисом.

«Его легко было обвести вокруг пальца во время инспекций, – писал позднее Рудольф Хёсс, – особенно если предварительно подпоить, что обычно и делалось»[2203].

Четвертый, последний подотдел DIV занимался административными вопросами, включая бюджеты и размещение персонала. Совместно с отделом В он часто осуществлял поставки продовольствия и обмундирования для лагерных СС, а также для узников[2204]. Первоначально возглавляемый Антоном Кайндлем, позднее он перешел под начало Вильгельма Бургера[2205]. Бургер, 1904 года рождения, имел коммерческое образование. В ряды СС вступил в сентябре 1932 года. Вскоре Бургер уже был канцеляристом от СС, причем не где-нибудь, а в штабе дивизии «Мертвая голова». Что интересно, его взлету не помешало даже такое черное пятно в биографии, как брак с еврейкой, с которой, правда, он развелся в 1935 году. Прослужив в начале войны какое-то время в дивизии «Мертвая голова», Бургер перешел на службу в систему концлагерей. В июне 1942 года он стал главой администрации Освенцима – вскоре после того, как этот лагерь превратился в один из главных конвейеров смерти. Бургер неплохо зарекомендовал себя на новом месте – он был в числе немногих, кто удостоился высоких похвал Рудольфа Хёсса, отмечавшего «организационные способности», «рвение» и «твердую волю» Бургера. Менее чем через год, 1 мая 1943 года, Бургер получил назначение в Главное административно-хозяйственное управление СС[2206].

Нельзя сказать, что это было чем-то из ряда вон выходящим. Немало других офицеров СС также получили высокие посты в отделе D, первоначально отслужив в концлагерях. Самый известный среди них – сам Хёсс, который в ноябре 1943 года покинул Освенцим и возглавил подотдел DI. Известный среди коллег как Руди, он был из числа тех, кто целиком и полностью отдавался службе и частенько ночевал в корпусе Т.

С его богатым опытом по части террора, и не где-нибудь, а в самом крупном лагере системы, Хёсс был для ВФХА бесценным кадром. Неудивительно, что вскоре он уже был правой рукой Поля[2207].

И наоборот, многие чиновники отдела D двигались в противоположном направлении: покинув Ораниенбург, два старших чиновника заняли руководящие должности в лагерях. Артур Либехеншель в ноябре 1943 года стал комендантом Освенцима – фактически они с Хёссом поменялись местами, а Антон Кайндль – в сентябре 1942 года – комендантом Заксенхаузена, расположенного рядом с корпусом Т.

Старшие должности в самом Главном административно-хозяйственном управлении СС, возможно, оплачивались лучше, однако перевод на работу в лагерь ускорил продвижение Кайндля по карьерной лестнице. Уже год спустя его повысили до штандартенфюрера СС, то есть он поднялся на ступеньку выше Хёсса в иерархии СС[2208].

Были и чисто прагматические соображения для перемещения управленцев вроде Кайндля в лагеря. Кадров не хватало, так что внезапно возникавшие дыры затыкались опытными штабными офицерами[2209]. И все же ротация кадров – а она затронула более половины всех работавших в корпусе Т в Ораниенбурге – не сводилась лишь к этому[2210]. Освальд Поль мечтал о «чиновниках-солдатах», соединявших в себе бюрократические навыки с армейским и лагерным опытом. Поэтому он охотно назначал лагерных ветеранов на служебные должности. Многие из его ораниенбургских подчиненных имели за плечами опыт работы в лагерях[2211]. Что касается тех, кого, наоборот, переводили из ВФХА в лагеря, то считалось, что они докажут свою ценность как «солдаты политического фронта». Ибо, как однажды выразился Теодор Эйке, существовала опасность того, что со временем кабинетные служаки станут «чересчур изнеженными, разжиреют и постареют»[2212].

Как и спецы по части террора из РСХА, лагерное эсэсовское начальство видело себя в роли этаких «бойцов административного фронта», потрясавших во славу СС и вечным пером, и мечом[2213].