Итоги

С момента начала Второй мировой войны и до осени 1941 – зимы 1941/42 года в концлагерях изменилось многое. За упомянутый двухлетний период по-прежнему вполне узнаваемая система концентрационных лагерей тем не менее преобразилась. В начале 1942 года насчитывалось уже не шесть, а 13 главных лагерей, четыре из которых были новыми, возведенными на территории оккупированных нацистами стран Европы: Освенцим, Майданек и Штуттгоф в Польше, Нацвейлер во Франции[1663]. Количество заключенных в них также резко возросло с чуть более 20 почти до 80 тысяч, при этом большинство из пополнивших лагеря приходилось на оккупированные страны Европы, в первую очередь Польшу и Советский Союз. И если в 1939 году трудно было себе представить худших условий содержания, впоследствии они продолжали стремительно ухудшаться. В ходе войны нацистский террор как в концлагерях, так и за их пределами ужесточался. Постоянно возраставшая в лагерях смертность – особая история, как и применяемые СС средства умерщвления. К 1942 году лагерные эсэсовцы использовали почти все мыслимые формы убийства: избиение, повешение, расстрел, умерщвление голодом, утопление, отравление газом и ядами.

Переломным в процессе перехода концентрационных лагерей от летальных условий содержания начального периода войны к массовому уничтожению и в этой связи переориентации их на выполнение сразу двух целей стал 1941 год. Как и прежде, лагерные эсэсовцы продолжали эксплуатировать, унижать, избивать и убивать заключенных. Однако теперь лагеря превратились в средоточие систематических массовых убийств, где реализовывались централизованные программы по умерщвлению немощных узников и так называемых советских комиссаров. Возьмем Заксенхаузен, один из типичных эсэсовских лагерей. В 1941 году в нем содержалось в среднем около 10 тысяч обычных заключенных. Каждый день был для них пыткой, будучи отмечен гнетом принудительного труда, муштрой, скученностью, голодом, болезнями и грубым насилием. Велика была смертность от недоедания и болезней, особенно среди поляков и евреев. Тем не менее у лагерных эсэсовцев не имелось конкретных планов умерщвления всех этих заключенных, и большинство из них выжило[1664]. Абсолютно противоположным было положение 10 тысяч советских «комиссаров», прибывавших в лагерь с сентября 1941 года и редко выживавших в нем дольше нескольких дней; для этих людей Заксенхаузен был лагерем уничтожения.

В 1942 году систематические массовые убийства приняли масштабы геноцида, тот же год положил начало холокосту. Но это произошло не на пустом месте. Удивительно, сколь многие неотъемлемые элементы холокоста существовали в концентрационных лагерях еще до того, как эсэсовцы переступили порог геноцида. Вот они: депортация жертв прямо к месту расправы, сжатые сроки транспортировки; сложная система прикрытия массовых убийств (фальшивые душевые, врачебные кабинеты), применение ядовитых газов, в частности «Циклона Б», строительство новых крематориев, переоборудование и ремонт прежних, проведение среди заключенных регулярных чисток якобы с целью избавления от «нетрудоспособных», надругательство над мертвыми телами заключенных (вырывание золотых зубов и коронок). Все это началось до холокоста. Даже практика отбора заключенных сразу по прибытии и отправка более слабых прямо на смерть, а остальных – всего лишь отсрочка – на работы впервые была применена еще осенью 1941 года в отношении советских «комиссаров». Подытоживая сказанное: к концу 1941 года основные механизмы холокоста были уже запущены, а один из концлагерей – Освенцим – был готов к геноциду евреев из стран поверженной Европы.

И тем не менее массовые убийства инвалидов и советских военнопленных не были репетицией холокоста. Утверждать подобное означило бы читать историю задом наперед. Те убийства породила собственная страшная логика, никак не связанная с уничтожением евреев. В самом деле, когда весной и летом 1941 года утверждались первые программы убийств, уничтожение европейских евреев еще не стало частью государственной политики нацистского режима. До 1942 года ни один из концлагерей не был определен как место истребления евреев. Этот скачок произошел лишь после судьбоносных решений нацистской верхушки, открывших новую главу как в истории эсэсовских концентрационных лагерей, так и Третьего рейха в целом.