Анатомия лагерей операции «Рейнхард»

Историки склонны проводить четкую границу между лагерями смерти Глобочника Бельзен (Белжец), Собибур и Треблинка) и двумя наиболее активно участвовавшими в холокосте концентрационными лагерями СС (Освенцим и Майданек). Между этими двумя типами лагерей действительно были фундаментальные структурные и организационные отличия. Во-первых, они подчинялись разным ведомствам, штабу Глобочника (в Люблине) и ВФХА (в Берлине) соответственно. Лагеря смерти Глобочника канцелярия фюрера укомплектовала ключевыми кадрами программы «эвтаназии», и эти люди, как правило, держались вместе, когда осенью 1943 года их смертоносная миссия на Востоке завершилась. А лагерные эсэсовцы, самопровозглашенный боевой авангард нацистского террора в концлагерях, с презрением взирали на сброд убийц Глобочника как на «отъявленных неудачников», по выражению Рудольфа Хёсса[1814].

Так же как и преступники двух типов лагерей, друг от друга отличались и их жертвы. Подавляющее большинство убитых в Бельзене, Собибуре и Треблинке евреев депортировали из генерал-губернаторства, а основную массу уничтоженных в Освенциме доставили из стран Западной и Южной Европы[1815]. Резко отличался и принудительный труд в этих лагерях. Лагеря смерти Глобочника построили с единственной целью: быстрого массового уничтожения депортированных евреев. Освенцим и Майданек, напротив, даже сделавшись лагерями смерти холокоста, продолжали оставаться резервациями принудительного труда; их двойственную природу отражали массовые селекции депортированных евреев по прибытии. Ничего подобного в лагерях смерти Глобочника не было; селекции производились в гетто и других местах еще до отправки транспортов, а все депортируемые в них предназначались для уничтожения. В Бельзене, Собибуре и Треблинке эсэсовцам для обеспечения работы лагеря требовалось лишь весьма незначительное количество заключенных; было подсчитано, что из каждой сотни заключенных лишь один выживал больше нескольких часов. Даже на пике геноцида осени 1942 года во всех трех лагерях смерти вместе содержалось не более 2500 так называемых еврейских рабочих, обслуживавших лагеря, помогавших в массовом истреблении и сортировавших вещи погибших. То есть эти лагеря были небольшими. Вначале периметр Собибура, например, составлял приблизительно 550 ? 365 метров; его основной персонал насчитывал 25–30 немцев, около 200 иностранных помощников (так называемые травники) и, возможно, 200 или 300 временно оставленных для работы заключенных-евреев. Для сравнения: площадь так называемой сферы интересов СС Освенцима составляла около 65 квадратных километров (не считая нескольких более отдаленных лагерей-филиалов); в конце января 1943 года в комплекс Освенцима под охраной нескольких тысяч эсэсовцев доставили 40 031 заключенных (в том числе 14 070 евреев)[1816]. По сравнению с Освенцимом лагеря смерти Глобочника воплощали террор практически в чистом виде.

И все же общего у этих двух типов лагерей смерти больше, чем принято считать. Прежде всего в механике массовых убийств. И в лагерях смерти ВФХА, и в лагерях смерти Глобочника (а также в Хелмно) действовали стремительно, применяя обман, угрозы и насилие. Когда Элиаса Розенберга, одного из немногих выживших в Треблинке, в августе 1942 года депортировали в лагерь поездом из Варшавы, он увидел большой транспарант с надписью: «Евреи направляются в баню. Потом им выдадут чистую одежду, а затем отправят в другой лагерь». Были аккуратные цветники и обнадеживающие речи, эсэсовцы говорили жертвам, что, как только те помоются, а их одежду продезинфицируют (впоследствии, когда польские евреи узнали о массовом истреблении, от некоторых из этих трюков отказались), их отправят в трудовой лагерь. Разделенные по признаку пола, жертвы раздевались в специальном бараке, затем их, осыпая градом ударов, быстро загоняли в газовые камеры. После каждого массового убийства к работе приступала содержавшаяся в изоляции от остального лагеря группа заключенных-евреев. Подобно несчастным из зондеркоманды Освенцима, они выносили трупы, вырывали золотые коронки и готовили камеры к следующей газации. В Треблинке одним из этих заключенных был Элиас Розенберг. Вместе с товарищем он оттаскивал трупы к огромным братским могилам (впоследствии начали использовать дрезину). В конце февраля 1943 года эсэсовцы руководили эксгумацией этих разлагающихся тел, которые бросали на уложенные поверх неглубоких рвов железные рельсы и сжигали[1817]. Тут сходство Освенцима и Майданека очевидно, и объясняется оно как влиянием эсэсовских специалистов по кремации, вроде Пауля Блобеля, так и впервые опробованных в ходе проведения программы «эвтаназии» методов массовых убийств[1818].

Что касается внутреннего распорядка в небольших трудовых подразделениях Бельзена (Белжеца), Собибура и Треблинки, многие его принципы привнесли из уже сложившейся концлагерной системы наряду с персоналом «Т-4» бывшие лагерные эсэсовцы, привлеченные для работы в лагеря смерти Глобочника и занявшие там руководящие посты. Так, например, имели место ежедневные переклички, а среди заключенных также поддерживалась строгая иерархия со старостами лагеря, бригадирами и старостами бараков. Как и в концлагерях, заключенных наказывали. После войны один из нижних чинов Собибура свидетельствовал, что «еврейских рабочих» часто пороли, нанося до 25 ударов плетьми, перед строем заключенных для «поддержания в лагере дисциплины»[1819].

Сходство между лагерями Глобочника и ВФХА выходит далеко за рамки структурной близости. Поддерживались между ними и оперативные связи, проистекавшие из участия обоих в холокосте. Летом 1942 года Гиммлер возложил на ВФХА ответственность за работу со всеми ценностями, изъятыми в ходе проведения операции «Рейнхард», в том числе и с награбленными в лагерях смерти Глобочника. Руководящие чины ВФХА проинспектировали лагеря смерти, чтобы убедиться в исполнении приказов центра относительно награбленного имущества[1820]. Помимо ограбления мертвых, обе системы сотрудничали в эксплуатации «еврейских рабов»[1821]. Особенно тесные контакты установились с Майданеком. В работу ближайшего концлагеря часто вмешивались региональные нацистские вожди[1822]. Однако бесконечные вторжения Глобочника в дела Майданека носили характер абсолютно беспрецедентный. Он активно участвовал в строительных проектах лагеря и даже предоставлял награбленные у евреев деньги для финансирования расширения лагеря[1823]. И хотя концлагерь подчинялся ВФХА, Глобочника пускали на его территорию без предъявления документов, и он часто туда заглядывал, иногда даже по ночам; очевидно, интересовали его главным образом новые газовые камеры, которые он сам, видимо, и предложил построить[1824]. Порой казалось, что к Майданеку он относился как к одному из собственных лагерей, напрямую отдавая приказы лагерным эсэсовцам и даже предлагая коменданту Герману Флорштедту продвижение по службе[1825].

Это не означает, что различные подразделения, проводившие операцию «Рейнхард», сливались в единое целое. Как мы видели, лагеря холокоста, находившиеся в ведении ВФХА и Глобочника соответственно, представляли собой отдельные подразделениями и структуры. Они соперничали, стремясь убивать и грабить эффективнее конкурентов. Главным оппонентом Глобочника был комендант Освенцима Рудольф Хёсс, вспоминавший после войны, что его соперник «был преисполнен решимости утвердить «свое» первенство в уничтожении». Но Хёсс считал подлинным мастером геноцида себя, а Глобочника – крикуном и дилетантом, скрывавшим «полнейший хаос Люблинской операции Рейнхард [так]» за фасадом передергиваний, преувеличений и лжи[1826].

Эта личная напряженность усугубилась при взаимном посещении соперничавших лагерей смерти. Хёсс побывал в самом смертоносном из лагерей Глобочника, Треблинке, который не произвел на него впечатления. Он счел использование угарного газа «не слишком эффективным», поскольку отработанных газов двигателей не всегда хватало, чтобы убить всех сразу. «Еще одно усовершенствование, сделанное нами по сравнению с Треблинкой, – отметил Хёсс, – состояло в том, что мы построили свои газовые камеры из расчета 2000 человек на один заход»; даже в плену союзников Хёсс продолжал раздуваться от профессиональной гордости за свои смертоубийственные изобретения[1827]. А Одило Глобочник и его люди явно противились пере воду своих газовых камер с угарного газа на «Циклон Б», пионером в применении которого был Освенцим[1828]. Глобочник также воспользовался посещением нового комплекса крематориев и газовых камер Бжезинки для поношения местного руководства, сильно разозлив Хёсса. На Глобочника, в отличие от других, современнейшая машина массового убийства не произвела впечатления, и тот заявил, что, дескать, его люди работают значительно быстрее, и прочел Хёссу целую лекцию на тему повышения производительности комплекса уничтожения в своих лагерях. Он «возмутительно преувеличивал при любой удобной возможности», – писал после войны Хёсс, все еще негодуя из-за попыток Глобочника обойти его как величайшего массового убийцу Третьего рейха[1829]. Эта конкуренция в геноциде между Хёссом и Глобочником еще раз иллюстрирует сложную взаимосвязь их лагерей. Учитывая все точки их соприкосновения, просто невозможно и дальше полагать, что между лагерями Глобочника и системой концлагерей СС не существовало никаких ведомственных и организационных связей[1830]. Холокост в различных нацистских лагерях смерти Восточной Европы был результатом коллективных усилий СС.