Первые эвакуации

Наступление высадившихся 6 июня в Нормандии англо-американских союзников к началу сентября 1944 года поставило немецкие войска на Западном фронте на грань поражения. Военная обстановка складывалась все хуже, моральный дух немцев изрядно пошатнулся[3020]. Предвидя дальнейшую потерю территорий, ВФХА распорядилось немедленно приступить к эвакуации двух своих самых западных концлагерей. 5 и 6 сентября 1944 года эсэсовцы начали эвакуацию всех 3500 заключенных из главного лагеря Герцогенбуш (Хертогенбос) в Нидерландах, также закрыли и его филиалы[3021].

В то же самое время эвакуировали располагавшийся в Эльзасе концлагерь Нацвейлер-Штрутгоф. 2–19 сентября 1944 года почти все 6 тысяч его заключенных депортировали в Дахау. Кроме того, эсэсовцы оставили около десятка филиалов этого лагеря на левом берегу Рейна, эвакуировав оттуда еще 4500 заключенных. Тем не менее комплекс концлагерей Нацвейлер-Штрутгоф не исчез, поскольку продолжали функционировать филиалы на правом берегу Рейна. А после того как вермахту удалось временно укрепить свои позиции, к ним добавилось еще несколько новых филиалов, и в начале января 1945 года во всем лагерном комплексе насчитывалось 22 500 заключенных. Таким образом, даже после того, как Нацвейлер-Штрутгоф прекратил свое существование, в его комплексе удалось сплотить фрагменты распадавшейся лагерной системы[3022].

Несмотря на спешность эвакуации западноевропейских концлагерей осени 1944 года, проводилась она достаточно организованно и слаженно. ВФХА закрывало лагеря задолго до подхода войск противника, что давало эсэсовцам достаточно времени для эвакуации подавляющего большинства заключенных по железной дороге, самому излюбленному лагерными властями виду транспорта. И не только потому, что по сравнению с пешими маршами в поездах заключенных было гораздо легче охранять, но и потому, что таким образом значительно сокращалось время в пути. И при всей изнурительности подобного рода депортаций они не превращались в массовые убийства. «Если не считать жуткой усталости, мы прибыли [в Равенсбрюк] в довольно приличном физическом состоянии», – вспоминал бывший узник лагеря Герцогенбуш (Хертогенбос). В результате почти все заключенные в первых западных эвакуациях выжили[3023].

Совершенно иной оборот приняли в 1944 году события на оккупированном Востоке. Как и на Западе, эсэсовские власти понимали, что здешние лагеря придется оставить, и начали готовиться к эвакуации заранее, надеясь эвакуировать огромные массы заключенных для использования их рабского труда в военном производстве. Но эти планы были сорваны как огромностью задачи – в пределах досягаемости Красной армии оказались пять главных лагерей и десятки их филиалов, – так и стремительностью наступления советских войск. Красная армия совершила глубокий прорыв, нанеся вермахту колоссальные потери личного состава, исчислявшиеся сотнями тысяч человек[3024], и заставив оставить громадные территории[3025].

В генерал-губернаторстве СС контроль над ситуацией в целом сохранили и сумели эвакуировать большую часть заключенных вовремя. К закрытию Майданека руководство ВФХА готовилось еще с конца 1943 года и за несколько месяцев депортировало оттуда тысячи заключенных. Большую часть оставшихся эвакуировали в апреле 1944 года, когда около 10 тысяч заключенных в крытых вагонах депортировали в другие концлагеря, такие как Освенцим.

Когда 22 июля 1944 года эсэсовцы наконец покинули лагерь, перед стремительно ворвавшимися в него частями Красной армии предстали полупустые бараки. В них эсэсовцы оставили лишь несколько сотен больных заключенных, а остальных, около тысячи человек, пешком и по железной дороге отправили на запад. К ним добавилось еще 9 тысяч узников последних филиалов Майданека, в том числе и большого лагеря в Варшаве (утратившего свой прежний статус главного лагеря)[3026].

Некоторых заключенных из Майданека депортировали в Плашув, еще один главный лагерь генерал-губернаторства. Но и его эсэсовцы вскоре оставили. Подготовку этого лагеря к эвакуации тоже начали заблаговременно. Узников вернули из филиалов в главный лагерь, ставший сборным пунктом депортации.

В конце июля и в начале августа 1944 года транспорты с заключенными пошли из Плашува в Флоссенбюрг, Освенцим, Маутхаузен и Гросс-Розен, сократив численность его узников с 20 до менее 5 тысяч человек. В октябре 1944 года Плашув покинули тысячи людей, ставших свидетелями закрытия лагерей, где их содержали. Когда 14 января 1945 года от регионального руководства СС поступил приказ о полной эвакуации главного лагеря, в нем оставалось лишь около 600 заключенных[3027].

К этому времени СС уже оставили все три лагерных комплекса, располагавшиеся на севере, на территории Прибалтики – в Риге, Каунасе и Вайваре, – хотя их эвакуация проходила более беспорядочно и неорганизованно. Лагерь в Риге закрыли летом – осенью 1944 года. Эвакуация главного лагеря продолжалась до 11 октября и завершилась незадолго до вступления в город (13 октября) советских войск. Накануне около 10 тысяч заключенных загнали на суда, которые тут же вышли в открытое море. Именно этого узники больше всего страшились все предыдущие месяцы. В забитых до отказа трюмах заключенные страдали, обливались потом, их рвало, они задыхались от зловония экскрементов. По прибытии в Данциг изголодавшихся узников перегнали на баржи, которые по Висле направились в Штуттгоф. Вскоре его стремительно заполнили узники из оставленных концлагерей[3028].

Среди заключенных Штуттгофа были тысячи евреев из концлагеря Ковно (Каунаса), опустевшего даже быстрее, чем рижский. Все его филиалы (около десятка), как и сам главный лагерь, немцы эвакуировали в июле 1944 года. «Наша судьба непредсказуема. Мы на грани безумия», – писал перед эвакуацией бывший заключенный Самуил Минцберг. Всего за две недели поездами и пароходами из лагеря депортировали в общей сложности более 10 тысяч евреев, до конца войны дожила лишь четверть из них.

Прежде чем оставить Ковно (Каунас), эсэсовцы разрушили располагавшийся в городе главный лагерь. При содействии литовских подручных они поджигали или взрывали дома, убив сотни скрывавшихся в подвалах евреев. Навстречу советским войскам, освободившим город 1 августа 1944 года, вышла лишь горстка выживших[3029].

Эвакуация концлагеря Вайвара, самого северного из прибалтийских лагерей, продолжалась дольше всего, целых семь месяцев. Во время первой волны эвакуации в феврале – марте 1944 года эсэсовцы экстренно закрыли около десяти зон, в том числе и главный лагерь. Так, 3 февраля – в этот день части Красной армии находились всего в 5 километрах – сотни заключенных поспешно вывели из лагеря-филиала Соски. Заключенные нередко по несколько дней шли пешком до располагавшихся далеко на западе филиалов, условия содержания в которых были просто ужасающи. В Эреде больных узников затолкали в стоящие на болоте бараки. «Ежедневно умирало не меньше 20 человек», – вспоминал несколько месяцев спустя незадолго до смерти один из бывших узников. В середине 1944 года выживших заключенных лагеря Вайвара эвакуировали во второй раз. В ходе летнего наступления Красной армии линия фронта приблизилась вновь. «Вокруг постоянно стоит неумолчный шум, зенитки палят день и ночь. Осколки со свистом пролетают над головами, – писал 29 августа 1944 года польский еврей Гершл Крук из лагеря Лагеди, – невозможно угадать, что нам уготовано судьбой». В конечном итоге, когда Эстонию практически отрезали от территории Германии, эсэсовцы переправили в Штуттгоф большинство узников лагеря Вайвара морем. После семи дней в пути без еды один из заключенных вспоминал: «Мы прибыли в Данциг в ужасном состоянии!»[3030]