Концентрационные лагеря и страны антигитлеровской коалиции

В конце 1940 года агенты британской спецслужбы из Блетчли-парка, что примерно в 80 километрах к северу от Лондона, совершили прорыв: подобрали один (или более) ключей к шифровальной машине «Энигма», с помощью которой в СС (и не только) кодировали свои радиограммы. Теперь англичане получили возможность подслушать весь процесс развертывания нацистского террора, в том числе и важнейший обмен информацией между концлагерями и их штаб-квар тирой в Берлине[2697]. В ближайшие годы британская разведка собрала огромное количество расшифрованных сообщений и, как доказывает обзор материала начиная с 1942 года, удивительно точно проникла в суть концлагерной системы. Благодаря ежедневной статистике численности заключенных агентам удалось отследить передвижения внутри лагерей и между ними. Поняли, например, что множество «нетрудоспособных» узников отправили в Дахау. Из радиограмм многое узнали и о лагерных СС, в том числе об уровнях кадрового обеспечения, переводах на новые места и прибытии охранников из числа этнических немцев. Что касается функций концлагерей, то британская разведка узнала о переходе по личному приказу Гиммлера к использованию рабского труда для промышленности, когда вокруг Освенцима, Бухенвальда и в других местах начали строить крупные заводы. Кроме того, из радиограмм узнали об эпидемиях, телесных наказаниях, экспериментах над людьми, казнях и узниках, «застреленных при попытке к бегству». Что касается места Освенцима в концлагерной системе, то огромное количество депортированных туда евреев сделало его крупнейшим лагерем смерти[2698]. Однако, сколько бы ни раскрывали эти материалы, содержащаяся в них информация носила фрагментарный характер. Не так много сообщений немцев перехватывали англичане, к тому же не имели доступа к тайной переписке эсэсовцев, поскольку далеко не все передавалось по радио[2699]. А значит, суть расшифрованных в Блетчли-парке приказов часто оставалась неясной. Например, не сразу стало понятно, что больных заключенных отправляли в Дахау в рамках программы уничтожения инвалидов. Также не знали, что Освенцим стал местом систематического уничтожения евреев, поскольку их убивали сразу по прибытии без регистрации в документах, попадавших к англичанам. Для получения более четкого представления союзникам по антигитлеровской коалиции требовалась информация из других источников. В таковых даже в первые годы войны недостатка не было, в особенности в Лондоне, где британские власти собирали более обширные и надежные разведданные, чем их коллеги в Соединенных Штатах[2700]. Некоторые доклады о зверствах эсэсовцев и жес током обращении с узниками в лагерях поступали от иностранной агентуры британской разведывательной службы[2701]. Но самый впечатляющий материал поступал через внешние агентства, такие как еврейские группы и польское правительство в изгнании, которые собирали и распространяли многочисленные отчеты польского движения Сопротивления. Хотя эти отчеты порой не были свободны от путаницы и противоречий, а также излишне акцентировали внимание на страданиях поляков, в них были дополнительные подробности о лагерях, включая сообщения о массовом истреблении евреев с отдельными упоминаниями (в особенности с 1943 года) селекций заключенных, газовых камер и крематориев Освенцима. Польское правительство в изгнании в Лондоне не только передавало секретные материалы англичанам и властям других государств, некоторые отчеты пересылались прямо в прессу и публиковались газетами США, Англии, Швейцарии и других стран. В начале июня 1941 года лондонская «Таймс» напечатала статью о голоде, принудительном труде и убийстве польских заключенных в «ужасном концлагере Освенцим [Аушвиц]»[2702].

По мере приближения окончания войны англичане и американцы получали все более подробные отчеты, особенно в отношении нацистского «окончательного решения еврейского вопроса». Несмотря на то что правительствам США и Англии еще с конца 1942 года (самое позднее) было известно о систематическом массовом истреблении европейских евреев, роль Освенцима и Майданека в нацистском геноциде все еще оставалась не до конца ясна. В знаменитой декларации союзных держав от 17 декабря 1942 года, в которой публично осуждались массовые убийства евреев в Восточной Европе, не было прямого упоминания о концлагерях. Ее составители ограничились лишь фразами о евреях, доработавшихся до смерти в «трудовых лагерях». Но даже эту декларацию в правительственных кругах Британии и США быстро забыли, усомнившись в надежности свидетелей и обеспокоившись тем, что излишнее разоблачение нацистских зверств может отвлечь от ведения боевых действий[2703]. Масштабы нацистских преступлений не сразу доходили до широкой общественности.

Однако в 1944 году игнорировать очевидность стало уже нельзя. Вне всякого сомнения, английская и американская разведка все еще не успели отладить каналы поступления информации, чем и объяснялась продолжавшаяся путаница в анализе различных аспектов функционирования концлагерной системы[2704]. И все же ее контуры, и прежде всего в том, что касалось Освенцима, сделались гораздо отчетливее. Во время допросов немецкие военнопленные упоминали о массовых убийствах в этом лагере и иногда сообщали о газовых камерах. Немецкие генералы, которые тайно вели в плену дневники, тоже делали в них записи на данную тему[2705]. Вне всяких сомнений, самая важная и актуальная информация поступала от сбежавших заключенных. Первый подробный отчет о казнях венгерских евреев попал в Швейцарию в середине июня 1944 года, всего четыре недели спустя после их начала. Сделанный в нем вывод был абсолютно точен: «Никогда еще со дня создания Бжезинки евреев не отправляли в газовые камеры в таком количестве»[2706].

Самый влиятельный отчет о лагерях составили Рудольф Врба и Альфред Ветцлер, два словацких еврея, депортированные в Освенцим в 1942 году и сбежавшие оттуда 10 апреля 1944 года. После того как беглецы пересекли словацкую границу, они нашли приют в еврейской общине города Жилина, где и составили 60-страничный документ. Переведенный на несколько иностранных языков, он содержал подробный анализ происходившего в Освенциме, описание его планировки, административной структуры, а также условий содержания заключенных. Важнее всего то, что Рудольф Врба и Альфред Ветцлер подробно описали Освенцим как лагерь смерти, поведав о депортации евреев со всей Европы, селекциях, газовых камерах и крематориях. Сухость повествования и масса деталей сделали отчет еще убедительнее. В последующие месяцы экземпляры отчета получили влиятельные лица в Словакии и Венгрии, затем они попали во Всемирный еврейский конгресс в Женеве, в Ватикан, Комитет по делам беженцев США и ряд союзных правительств. Летом 1944 года некоторые выводы отчета заняли видное место в средствах массовой информации, а спустя несколько месяцев в Соединенных Штатах опубликовали большие отрывки из доклада Врбы и Ветцлера[2707]. Принимая во внимание растущее осознание масштаба творившегося в Освенциме геноцида, отдельные выжившие узники лагерей, а также историки часто задавались вопросом, почему англичане и американцы не бомбили лагерные «конвейеры смерти» или ведущие к лагерю железнодорожные пути. «Почему этим поездам позволяли беспрепятственно следовать в Польшу?» – спрашивал Эли Визель, которому было 15 лет, когда в мае 1944 года его вместе с родителями, сестрами и бабушкой депортировали из Венгрии в Освенцим[2708]. В действительности командование британских ВВС обсуждало бомбардировки Освенцима еще в 1941 году по просьбе польского правительства в изгнании. Однако вал подобных предложений усилился лишь в период массового убийства венгерских евреев, после призывов в мае и июне 1944 года лидеров еврейских организаций к незамедлительным бомбардировкам Бжезинки и подъездных железнодорожных путей[2709]. Если взглянуть на реакцию стран антигитлеровской коалиции, то в ней явно ощущается серьезная озабоченность. В СССР так называемое окончательное решение еврейского вопроса практически проигнорировали[2710], а у западных союзников, несмотря на большее внимание с их стороны, военачальники сосредоточились главным образом на военной стратегии, – намечая быстрейшие пути к победе, – но никак не на гуманитарных задачах. В конце концов все призывы пропустили мимо ушей[2711].

Это отнюдь не означает, что летом 1944 года страны антигитлеровской коалиции упустили решающую возможность остановить холокост. Железнодорожные пути и станции было трудно вывести из строя и легко отремонтировать, а эшелоны спокойно пропускались по запасным маршрутам. И хотя авианалеты на Бжезинку могли бы иметь немалое символическое значение, много жизней они бы не спасли. В июле 1944 года тяжелым американским бомбардировщикам не составило бы труда атаковать лагерь (20 августа уничтожили считавшийся военным объектом завод «ИГ Фарбен» близ Моновица), но к тому времени подавляющее большинство депортированных евреев уже погибли. Более того, неточное бомбометание исключало возможность уничтожения «конвейера смерти» без жертв из числа содержавшихся в непосредственной близости от объектов заключенных, а по-настоящему прицельные удары в то время наносить еще не умели. Но даже если бы подобный авианалет и увенчался успехом, непонятно, каким образом он смог бы остановить массовые убийства узников. Бомбардировка Бжезинки вряд ли поколебала бы решимость нацистской верхушки продолжать уничтожение евреев (в действительности в налетах вражеской авиации эсэсовцы по привычке обвиняли евреев и иногда даже подвергали их избиениям «в отместку» за бомбардировку лагеря). Нет никаких сомнений в том, что эсэсовские убийцы нашли бы другие способы реализации своего чудовищного плана[2712]. И подобное происходило. Как мы уже видели, при уничтожении венгерских евреев администрация Освенцима использовала не только газовые камеры и крематории, но и рас стрелы и глубокие рвы для сжигания трупов. Как продемонстрировали в 1941–1942 годах на оккупированной советской территории нацистские айнзацгруппы, для геноцида не требовались сложные технические средства.

И все же заключенные, сумевшие бежать из концлагеря, чтобы поведать миру о своем страшном опыте, рисковали жизнью не напрасно. Широкая огласка преступлений нацистов, вероятно, спасла немало жизней. Например, шок, вызванный отчетом Рудольфа Врбы и Альфреда Ветцлера, наверняка помог убедить венгерского регента Хорти прекратить депортации евреев в июле 1944 года[2713]. В целом свидетельства бежавших из лагерей и тех, кто в них еще оставался, сформировали образ концлагерей в сознании англичан и американцев. Статьи и радиопередачи, основанные на свидетельствах заключенных, помогли развеять их безразличие и скептицизм. В ноябре 1944 года, когда был опубликован отчет Врбы – Ветцлера, большинство американцев уже понимали, что нацистские лагеря были местами массового уничтожения людей[2714]. Важно отметить, что публикация подобных документов в прессе Англии и США откликалась в Третьем рейхе. Чтение иностранных газет и прослушивание вражеских радиопередач – миллионы немцев тайно слушали Би-би-си – способствовало тому, что все больше и больше граждан Германии узнавали правду о зверствах, творимых в Освенциме и Майданеке[2715]. Новости из-за рубежа проникали и в концлагеря. Осознание того, что они не забыты остальным миром, давало заключенным новую надежду, а также вселяло в них решимость сопротивляться эсэсовскому террору[2716].