«Евреев – в концлагеря»

В первые годы Второй мировой войны концентрационные лагеря находились на обочине нацистской антисемитской политики; в то время во главе угла в первую очередь стояли гетто и трудовые лагеря, а также планы будущих смертоносных резерваций. Концентрационные лагеря, напротив, играли второстепенную роль. Даже когда Третий рейх встал на путь систематического истребления европейских евреев, ничто не указывало на то, что роль концлагерей вскоре заметно возрастет. Об их периферийности свидетельствовало и количество заключенных-евреев: в начале 1942 года они составляли менее 5 тысяч из 80 тысяч узников концлагерей[1685].

Решающим стало совещание, состоявшееся 20 января 1942 года в живописном пригороде Берлина Ванзе. В обеденное время группа высших партийных и государственных чиновников собралась, чтобы скоординировать нацистское окончательное решение еврейского вопроса под общим руководством РСХА. Председательствовал на встрече Рейнхард Гейдрих, именно он и задавал общий тон. Некоторые аспекты остались непроясненными, но общая цель была понятна: европейских евреев необходимо сосредоточить на оккупированных восточных территориях, после чего либо убить сразу, либо довести до смерти трудом. Концепция «уничтожения трудом» была важным элементом тех планов. Как выразился в Ванзе Гейдрих – согласно протоколу, который вел секретарь РСХА Адольф Эйхман, сумевший организовать депортации из стран Западной и Центральной Европы, – на Востоке необходимо будет сформировать крупные рабочие подразделения для тяжелого труда по строительству дорог: «Несомненно, немалое количество их рабочих падет жертвой естественной убыли»[1686]. Хотя детали не прояснялись, очевидно, что в этих планах геноцида лагерям не отводилось места ни как центрам истребления, ни уничтожения трудом. В повестке дня совещания в Ванзе концлагеря не стояли, и ни один представитель системы концлагерей на собрание приглашен не был.

Однако несколько дней спустя после Ванзейской конференции лидеры СС сменили пластинку. Как представляется, основной причиной этого стало окончательное осознание того, что планам создания грандиозных немецких колоний-поселений на Востоке никогда не суждено сбыться. Возводить их рассчитывалось силами советских военнопленных, а их приток в концлагеря значительно ослабел, да и не все прибывали в лагеря живыми[1687]. Теперь в СС лихорадочно подыскивали им замену. И вскоре нашли: вместо пленных советских солдат гигантские поселения будут строить евреи. 26 января 1942 года, всего шесть дней спустя после Ванзе, Гиммлер направил Глюксу телекс с директивой изменить планы. Гиммлер указал, что в ближайшем будущем значительно притока советских военнопленных не ожидается, и он решил направить в концлагеря большое количество евреев: «В ближайшие четыре недели будьте готовы разместить в концлагерях до 100 тысяч Евреев и 50 тысяч евреек»[1688].

Решение о замене советских военнопленных евреями было принято верхушкой нацистского руководства спонтанно. 25 января, за день до того, как он ввел в курс дела Глюкса, Гиммлер, по-видимому, обсудил задействование еврейских рабочих с Освальдом Полем. Сразу после этого Гиммлер, очевидно, включил свой план в обсуждение на совещании в штаб-квартире фюрера. Во время обеда Гитлер разглагольствовал о необходимости очистить Европу от евреев: «Если [еврей] упадет на дороге, я ему помогать не буду, я вижу лишь один выход: полное уничтожение, если они не уходят добровольно. Почему я должен смотреть на еврея иначе, чем на русского заключенного?» Вскоре после обеда Гиммлер ввел в курс дела Гейдриха, позвонив ему в Прагу. Примечание к этому разговору в рабочем дневнике Гиммлера гласит: «евреев – в концлагеря»[1689].

Новая схема Гиммлера застигла инспектора концлагерей СС Глюкса и его людей врасплох. За последние недели в Инспекции концентрационных лагерей (ИКЛ) придумали свой собственный, куда более скромный план эксплуатации заключенных-евреев. Когда стало ясно, что циклопические проекты для Майданека силами советских военнопленных реализовать не удастся, 19 января 1942 года ИКЛ издала приказ направить в Майданек из других концлагерей «трудоспособных» заключенных-евреев. Однако планы пришлось кардинально менять на ходу, когда всего неделей позже Гиммлер вдруг сообщил о том, что откуда-то уже везут огромное количество евреев. Управленцы ИКЛ в Ораниенбурге сразу же отказались от мелких транспортов в Майданек из других лагерей и сосредоточились на подготовке системы концлагерей к массовому поступлению евреев извне[1690].

Но, заявляя о скором притоке до 150 тысяч заключенных-евреев, Гиммлер явно забегал вперед. Не впервые его амбиции превзошли потенциал СС, и миновало два месяца, прежде чем первые транспорты тронулись в путь. За это время было принято несколько ключевых решений. Одно касалось жертв. Первоначально Гиммлер намеревался немедленно депортировать в концлагеря немецких евреев, но от этого плана отказались[1691]. Вместо этого в центре внимания СС оказались сочтенные «трудоспособными» евреи из двух других стран – Словакии и Франции[1692]. Тем временем в ИКЛ подтвердили пункты назначения предстоящих массовых депортаций – Майданек и Освенцим[1693]. Этот выбор был очевиден. Ранее оба лагеря предназначались для огромного числа советских военнопленных; а поскольку теперь им на смену должны были прийти евреи, то по логике СС и размещать их следовало в тех же самых лагерях. На практике Освенцим стал основным пунктом депортации евреев из стран Западной и Центральной Европы по причине географической близости, удобного транспортного сообщения и совершенной инфраструктуры.

Новая роль Освенцима побудила руководство СС выдвинуть в конце февраля 1942 года две крупные инициативы. Во-первых, в Бжезинке решили построить крематорий большой мощности (производительностью до 800 трупов в сутки). Планы ввода в эксплуатацию нового мощного крематория были не новы. Эсэсовские проектировщики еще осенью 1941 года намеревались построить в Освенциме крематорий, способный справиться с ожидаемым всплеском смертности заключенных в громадном новом лагере для советских военнопленных. А 27 февраля 1942 года в ходе инспекции главного строителя СС Ганса Каммлера место строительства крематория решили перенести в Бжезинку[1694]. Вскоре туда планировали депортировать множество заключенных-евреев, которым в конечном итоге предстояло оказаться в печах в результате «уничтожения трудом». И Каммлер, судя по всему, пришел к заключению: а стоит ли тащить их трупы обратно в главный лагерь, если их спокойно можно сжечь прямо здесь, в Бжезинке?

Во-вторых, в соответствии с гиммлеровскими планами депортаций Освенцим стали готовить к массовому притоку женщин. Гиммлер обратился к своим экспертам по содержанию женщин из Равенсбрюка. Посетив лагерь 3 марта 1942 года, он на следующий день дал указания развившему бурную деятельность Полю[1695]. 10 марта 1942 года из ИКЛ поступил приказ откомандировать двух офицеров СС из Освенцима в Равенсбрюк для «ознакомления с опытом работы женского концлагеря»[1696]. А затем главную надзирательницу лагеря Равенсбрюк Йоганну Лангефельд командировали в противоположном направлении, назначив начальницей новой женской зоны Освенцима; позже к ней присоединились еще около 20 надзирательниц Равенсбрюка. По прибытии туда Лангефельд убедилась, что эсэсовцы Освенцима уже готовили новую зону для женщин, первоначально в бараках 1–10 главного лагеря. По приказу Хёсса начали спешно возводить стену, отделявшую женскую зону от мужского лагеря[1697]. То есть в лагере готовились к размещению огромного притока женщин-заключенных, ожидавшегося во второй половине войны.