Цыганский лагерь

В период холокоста Освенцим превратился в лагерь преимущественно для евреев, которые по численности обогнали поляков, ранее составлявших большинство заключенных. После резкого скачка численности еврейских заключенных вследствие венгерских депортаций, согласно некоторым оценкам, около 75 % всех содержавшихся в Освенциме в конце августа 1944 года мужчин, женщин и детей составляли евреи[2523]. В сознании широких масс превращение этого лагеря в эпицентр холокоста иногда заслоняло судьбу других групп заключенных. В первую очередь это касается цыган, третьей по величине категории заключенных Освенцима, с которыми обращались не лучше, чем с евреями[2524].

Так называемый цыганский лагерь в Освенциме-Бжезинке стал стремительно расти с конца февраля 1943 года одновременно с началом массовых депортаций цыган из рейха[2525]. В считаные недели туда доставили свыше 10 тысяч заключенных, и их число продолжало увеличиваться. Среди них были тысячи детей, составившие половину всех детей-заключенных, зарегистрированных в Освенциме. По слухам, старейшему заключенному было 110 лет. Цыган содержали в зоне BIIe, в дальнем секторе Бжезинки, немного южнее зоны лазаретов и в непосредственной близости от крематориев. Как и в большинстве других зон в Бжезинке, габариты цыганского лагеря составили около 600 метров в длину при ширине 120 метров. Здесь по обе стороны от грязной дорожки выстроились два ряда бараков. Внутри этих переоборудованных бывших конюшен было темно (окнами служили небольшие щелеобразные отверстия), полы были земляными (в основном глиняные). В этих бараках царила страшная скученность (случалось, что на одном спальном месте ютились целые семьи). Разделение по признаку пола игнорировалось, что было одним из немногих отличий от других зон Бжезинки. Кроме того, головы обривали не всем заключенным, а на одежду нашивались красные кресты (на спине). Когда весной 1943 года начались депортации цыган в Освенцим, решение относительно их дальнейшей судьбы «еще не было принято». Тем не менее сами условия содержания в Бжезинке обрекали подавляющее большинство цыган на смерть. В дополнение к обычным эсэсовским пыткам, таким как «Спорт», многим заключенным, отнесенным к категории «тунеядцев», приходилось выполнять чрезвычайно тяжелые виды работ. Семилетние дети, мальчики и девочки, таскали тяжелые кирпичи. Что касается санитарного состояния, оно в цыганском лагере было намного хуже, чем в других зонах Бжезинки. В первые месяцы, когда цыганский лагерь пребывал еще в стадии строительства, уборные и помещения для умывания отсутствовали. «Умывались мы под дождем, – вспоминал немецкий цыган Вальтер Винтер, – а стирали в лужах… Взрослые и дети справляли нужду за бараками». Условия заметно не улучшились и когда эсэсовцы все же соорудили примитивные уборные. Переполненные выгребные ямы чистили редко, воды не хватало, к тому же она всегда была грязной и непригодной для питья.

Вскоре в цыганском лагере стали свирепствовать болезни. Для больных и умирающих заключенных приходилось выделять все больше места. Осенью 1943 года лазарет невероятно разросся и занимал уже не два, а целых шесть бараков. Наверное, самое тяжелое зрелище представляли исхудавшие, с впавшими щеками дети, страдавшие стоматонекрозом – инфекцией ротовой полости, вызванной хроническим недоеданием и лишениями. Лечения узники практически не получали. Лучшим доктором эсэсовцы считали смерть. Когда по цыганскому лагерю распространилась эпидемия тифа, ежедневно умирало до 30 заключенных. Руководство лагеря объявило в цыганской зоне карантин, а тяжелых больных отправляли в газовые камеры. Некоторые из выживших пытались привлечь внимание внешнего мира к своим страданиям. В зашифрованном послании одного из узников содержалось всего три слова: «Baro Nasslepin», «Elenta» и «Marepin», что по-цыгански означает «мор», «страдания» и «убийство».

В цыганском лагере узники вымирали целыми семьями. Элизабет Гуттенбергер, депортированная из Германии весной 1943 года, позже свидетельствовала о том, что потеряла около 30 родственников. «Первыми гибли дети, – вспоминала она, – день и ночь они плакали, прося хлеба, и вскоре умирали от голода». Морг лазарета был завален трупами малолетних детей, по которым бегали крысы. Многие из этих умерших младенцев родились уже в цыганском лагере. В общей сложности сюда доставили около 370 детей, вытатуировав лагерные номера на их крошечных бедрах. За три месяца более половины детей умерло. Вскоре их участь разделили многие родители. Отец Элизабет Гуттенбергер умер в лагере от голода в первые дни. Вскоре ушли из жизни четверо ее братьев и сестер и ее мать. Выживание казалось почти немыслимым. В конце 1943 года умерло около 70 % заключенных цыганского лагеря[2526].

Окончательная ликвидация цыганского лагеря произошла в 1944 году, когда массовые убийства в Освенциме достигли апогея[2527]. Судьба выживших заключенных-цыган тесно переплелась с судьбой венгерских евреев. Несколько цыган работали на строительстве железнодорожной ветки, ведущей в Бжезинку. По завершении работ по ней пошли поезда из Венгрии, и тысячи евреев временно разместили в полупустом «цыганском лагере», превращенном немцами в перевалочный пункт. Одним из таких прибывших из Венгрии евреев был Йозеф Глюк, вспоминавший, как зону разгородили таким образом, что «евреи оказались с одной стороны, а цыгане – с другой». Позднее многих из этих евреев отправили в газовые камеры. Происходило это на глазах у находившихся по соседству цыган. «То, что я увидела, было настолько ужасно, что я потеряла сознание», – свидетельствовала Эрмина Хорват, вместе с семьей привезенная из Австрии в начале апреля 1943 года. Многие заключенные из цыганского лагеря боялись, что вслед за евреями настанет и их черед, и вскоре их худшие опасения оправдались[2528].

Вечером 2 августа 1944 года, когда над Бжезинкой опустилась тьма, цыганский лагерь окружили множество эсэсовцев в форме. Через несколько часов всех остававшихся 2897 цыган на грузовиках повезли в крематории II и V. Первыми были дети-сироты, окруженные пьяными эсэсовцами. Некоторые заключенные знали, что умрут; они сопротивлялись и кричали: «Убийцы!» Чтобы ввести в заблуждение своих жертв, грузовики поехали к крематориям окольным путем. Но когда заключенных заставили вылезти из машин, они поняли, что с ними собираются делать, и их крики оглашали Бжезинку всю ночь. Некоторые отчаянно сопротивлялись и боролись до конца. «Загнать их в [газовые] камеры, – писал впоследствии Рудольф Хёсс, – оказалось нелегко». Йохан Шварцхюбер, шуцхафтлагерфюрер Бжезинки, давний приятель Хёсса и его доверенное лицо, докладывал, что эта массовая акция уничтожения была самой трудной из всех[2529].

В кошмаре Бжезинки выжила лишь горстка цыган. К моменту ликвидации лагеря из него ушли считаные транспорты. С апреля по конец июля 1944 года эсэсовцы перевезли в центральную часть Германии не более 3200 заключенных. Это были в основном отобранные для рабского труда мужчины. Среди них несколько бывших солдат вермахта (и их ближайших родственников), некоторые из них до депортации в Бжезинку были награждены за храбрость, проявленную на Восточном фронте. Эти ветераны войны, оказавшись заключенными, не могли поверить в то, как с ними обращались. «Трус! – крикнул один из них эсэсовцу по прибытии в лагерь. – Вместо того чтобы сражаться на фронте, воюешь здесь с женщинами и детьми! Я был ранен в Сталинграде! Как ты смеешь меня оскорблять!» Некоторых выживших цыган отправили в Равенсбрюк. Еще больше попало в Дору. Многих перебросили дальше, в лагерь-филиал в Эльрихе. Это было далеко не случайно. Евреев и цыган часто отправляли в филиалы лагерей смерти, и Эльрих среди них был одним из самых ужасных[2530].