Путь к погибели

«[Если] бы я мог воплотить все зло нашего времени в одном образе, – писал в своих мемуарах об Освенциме Примо Леви, – я выбрал бы то, что мне более всего знакомо: истощенный человек с понурой головой и поникшими плечами, в чьем лице и глазах не осталось ни следа мысли. Такие заключенные еще двигались, но уже были мертвы, – добавлял Леви, – в них погибла божественная искра. Вскоре от них ничего не останется, кроме горстки пепла на соседнем поле». Леви называл этих обреченных узников, умиравших, не оставляя о себе воспоминаний, «утопленниками»[1215]. В концлагерях военного времени таких мужчин и женщин звали «калеками», «изгоями», «доходягами» или, саркастически, «драгоценностями». Однако в Освенциме и ряде других лагерей за ними закрепилось прозвище «мусульмане» (иногда в отношении женщин – «мусульманки»)[1216].

«Мусульмане» были живыми мертвецами. Измученные, апатичные и голодные, они утрачивали все человеческое. Их тела представляли собой лишь покрытую язвами и струпьями кожу и кости. Они едва могли ходить, думать или говорить и смотрели на все бессмысленным пустым взглядом. Другие заключенные боялись их как предвестников своей участи, ибо требовалось совсем немного – холод, побои, стертые ноги, – и заключенный уже стоял на пути к погибели. Страстное желание утолить голод, поддерживавшее их существование, было последним признаком угасающей жизни. Некоторые умирали во время еды, вцепившись пальцами в кусок хлеба[1217]. Жизнь для «мусульманина» теряла смысл, как и стратегия выживания в лагере. Физические упражнения, стирка, ремонт одежды, бартер и стремление держаться как можно незаметнее – все это прекращалось. Как можно выполнять приказы, если их больше не слышишь? Как можно соблюдать правила, если их больше не понимаешь? Как можно идти, если больше не держат ноги?

В годы после освобождения весь ужас нацистских концлагерей воплотила душераздирающая фигура «мусульманина», тесно связанная с холокостом и финальным этапом концлагерной системы[1218]. Однако на самом деле обреченные узники появились гораздо раньше. С осени 1939 года условия в лагерях настолько ухудшились, что ряды умирающих пополнили тысячи заключенных. Именно первый период войны и породил «мусульман».